Духи покачиваются в темноте, ловя безгубыми ртами его слова.
– Чего вы хотите? – повторил Гилас.
«Ставьте… с… покое… ставьте… с…»
– «Оставьте нас в покое»? – догадался Гилас и прокричал: – Да мы бы с радостью! Сами же нас не выпускаете!
«Ставьте… с… покое».
Вдруг звуки у него в голове слились в единое целое, и Гилас понял их смысл. Теперь он знает, чего хотят ловцы.
Тут Гилас услышал, как где-то неподалеку его позвал мужчина.
Мальчик выскочил из-за поворота и врезался в раба. Едва переводя дух от страха, нащупал свалявшуюся бороду, сломанный нос, а под ним… нет, никакого бугорка. Только впадинка, как у всех людей.
– Они за нами, – выдохнул Гилас. – Кажется, я…
– Пошли, – буркнул Перифас. – Остальные недалеко.
– Кажется, я знаю, что нужно ловцам!
– Помешался ты, что ли? – проворчал Зан. – Ловец вселился в Жука! Выдумаешь тоже!
Все согласно замычали.
– Это правда, – настаивал Гилас. – Думал, одержимый – Слюнявый, но оказалось, это Жук. Вот кто с самого начала строил всякие козни.
Они стояли в гулкой пещере с низким сводом. Осталась всего одна лучина, и та почти погасла.
– А может, ты и есть ловец? – парировал Зан. – Убил Жука, а теперь сваливаешь все свои пакости на него.
Гилас от досады чуть зубами не заскрежетал. Зану, ясное дело, стыдно, что не распознал одержимого, вот и старается сохранить лицо.
– Жуком завладел ловец, – повторил Гилас. – Один раз дух заставил его обрушить свод, а значит, ловец на этом не успокоится.
– Блоха правду говорит, – вдруг подал голос Слюнявый.
Все как один повернулись к нему.
Голова Слюнявого напоминает череп, обтянутый кожей. Лицо блестит от пота. Но в кои-то веки Слюнявый смотрит другим рабам прямо в глаза.
– Что ж ты раньше молчал? – спросил Гилас.
– Боялся, – ответил Слюнявый. – Жук… то есть ловец внутри его… угрожал меня убить. Такими ужасами пугал! Вот я и помалкивал.
– Ладно, потом разберемся, – вклинился Перифас. – Сейчас главное – выбраться.
– В том-то и дело! Я пытаюсь до вас достучаться, а вы не слушаете! – не выдержал Гилас. – Мы должны дать ловцам то, что они хотят. Иначе не выпустят.
– И чего же они хотят? – поинтересовался Перифас.
Гилас набрал полную грудь воздуха и объяснил то, что понял.
Остальные потрясенно ахнули.
– У парня точно с головой не в порядке, – заметил один из молотобойцев.
– Давайте прикончим его и отдадим ловцам, – предложил другой. – Может, тогда сменят гнев на милость.
Перифас не сводил с Гиласа пристального взгляда.
– Сейчас мы на седьмом уровне. Кто знает, что ждет нас впереди? А ты предлагаешь, чтобы мы сами себе жизнь осложняли!
– Другого пути нет, – возразил Гилас. – Послушайте, доказательства предъявить не могу, но знаю, что я прав. Вот что ловцы пытаются нам сказать. Неужели сами не понимаете? Они хотят, чтобы мы вернули им глубокие уровни. А если мы этого не сделаем, так и будем здесь плутать. Ловцы нас не выпустят.
«Не выпустят… Не выпустят». Слова мальчика несколько раз повторило эхо.
– Блоха прав, – прошептал Слюнявый. – Чувствуете? Ловцы здесь, в стенах. Они слышат каждое наше слово.
Остальные переглянулись, затем посмотрели на Перифаса.
Тот нервно облизнул губы и провел рукой по бороде.
Гилас ползет обратно по туннелю. Один конец веревки обвязан вокруг плеча, последняя лучина зажата между зубами. Он возвращается к мосту, где ждут разгневанные духи земли.
Рабы все-таки согласились на план Гиласа, но при условии, что к ловцам поползет он один. Остальные будут ждать в пещере и держать другой конец веревки. На самом деле она состоит из трех, привязанных одна к другой. Гилас доползет до главной опоры по эту сторону моста и обвяжет вокруг нее веревку. Потом вернется к своим. Вместе они будут со всей силы тянуть, пока не выдернут опору.
Если все пойдет по плану, свод обвалится, никого при этом не раздавив, а нижние уровни окажутся запечатаны навсегда.
Чем ближе Гилас подбирался к мосту, тем тише звучали голоса рабов. Скоро повисла зловещая тишина. Тени, вспугнутые светом лучины, прятались за каменными зубами на другой стороне. Ни ловцов, ни Жука не видно. Однако Гилас чувствует: духи за ним наблюдают.
Мальчик отыскал подпорку – широкое бревно, поддерживающее свод туннеля около моста. Разве невольникам под силу сдвинуть с места такую устойчивую опору? Остается надеяться, что бревно не такое крепкое, как кажется на первый взгляд.
Воткнув лучину в щель, Гилас обмотал конец веревки вокруг бревна.
Уголком глаза он уловил среди каменных зубов какое-то движение. Усилием воли заставил себя не оглядываться.
Плетеная сыромятная кожа гнется плохо, вдобавок ладони скользкие от пота. Завязать узел никак не получается.
От стен отразился смех, похожий на звук катящихся по склону камней.
– Мы исполняем вашу волю, – пропыхтел Гилас. – Возвращаем вам глубокие уровни.
Хохот сменился рассерженным шипением.
– Блоха! – окликнул Перифас. – Ну как, привязал?
– Почти, – ответил Гилас.
Наконец затянул надежный узел. Этот развязаться не должен.
С другой стороны моста снова донеслось шипение. Тут Гилас разглядел крошечную фигурку, сидящую на корточках перед каменными зубами. Жук! Мальчишка жестом подзывает Гиласа к себе.
– Блоха, не копайся! – прокричал Перифас.
Гилас застыл как вкопанный. Чем это веет из-за каменных зубов? Неужели свежим воздухом? Прохладный сквозняк приятно остужает разгоряченную, мокрую от пота кожу. Тут Гилас разглядел на каменном полу снующих туда-сюда мышей. А что это виднеется там, в глубине? Неужели тусклый, едва различимый свет?
Лицо Жука ничего не выражает. Мальчишка просто сидит в темноте и манит Гиласа. «Иди сюда…»
У мальчика перехватило дыхание. Что это за свет? Серое сияние мира духов – или отблески Солнца? Неужели Жук заманивает его в последнюю смертельную ловушку? Или показывает другой путь, ведущий на поверхность?
Мысли проносились в голове с бешеной скоростью. Если Гилас вернется к остальным, они все вместе выберутся наверх, но так и останутся рабами. Будут и дальше тяжко трудиться. Но этот туннель ведет в другую сторону, прочь от шахт. Что, если перед Гиласом путь на волю?
