– И близко нет, – ответил Гилас.
Они с утра шли на запад. Поднимались по черному склону, заросшему острыми рыжими травинками, но тут встали как вкопанные. Огромный склон впереди от вершины и до подножия плотным слоем покрывала черная зола. Ядовитое дыхание Горы испепелило и сдуло с места все деревья на своем пути.
– Тут лесной пожар был? – спросила Пирра.
– Ни разу не видел, чтобы лес так горел. Да и деревья упали только в одну сторону – кроной вниз. Значит, их повалило что-то сверху.
Дети вытянули шеи и опасливо поглядели на дымившуюся вершину.
– Смотри, как она раздулась, – прошептала Пирра. – Будто внутри что-то сидит и хочет оттуда выбраться.
«Или кто-то», – мысленно прибавил Гилас.
В лесу легко было не обращать внимания на Гору. Но здесь обугленные сосны казались знаком, предостережением. «Знайте, я всесильна, – будто говорила Гиласу и Пирре Повелительница Огня. – И живы вы только потому, что я вас щажу».
Разбойница взбежала на склон, чихнула и оглянулась на Гиласа. Она права. Его никак не обойдешь – придется пересечь.
Дети побрели по золе. Горячий ветер задувал в глаза пепел. Под ноги то и дело попадались скользкие обугленные ветки. Едкий запах напомнил Гиласу о выжженной долине, где они с Пиррой побывали прошлым летом, и о Злобных, которые, как известно, обитают на пожарищах.
Гилас вполголоса спросил Пирру:
– Что, если на этой Горе они тоже живут?
– Сюда даже они не сунутся, – возразила Пирра.
Девочка хотела прибавить что-то еще, но тут Разбойница оживилась, фыркнула и побежала к обгорелому сосновому полену.
– Что-то учуяла, – заметил Гилас.
Малышка тщательно принюхивалась. Оказалось, она нашла кусок помета. Из него торчала оленья шерсть и осколки кости. Наклонившись, Гилас почуял едкий запах.
– Лев, – только и произнес он.
Пирра побледнела:
– Лев? Здесь?
– Вот следы.
Гилас пошел по ним. Разбойница обнюхивала каждый след.
– Расстояние между ними большое, – пробормотал мальчик. – Значит, бежал быстро. Некоторые следы глубже остальных. Льва ранили. Приволакивал правую заднюю лапу.
Потом след скрылся под обугленными ветвями.
Пирра с тревогой огляделась по сторонам:
– Вдруг этот лев где-то рядом?
Но Гилас покачал головой:
– Нет, следы старые. Видно, тут ходил отец или мать Разбойницы.
– Зачем льву забираться на такую высоту?
– Откуда я знаю? Может, от опасности спасался.
А Разбойница уже бежала дальше по сожженному склону. Гилас обратил внимание: на фоне черных углей ее золотистая шерсть сверкает, как огонек. Должно быть, и его светлые волосы тоже видно издали.
– Пошли, – сказал он.
Зачерпнул горсть золы и растер по голове.
– Чем скорее уйдем с открытого места, тем лучше.
Добравшись до противоположной стороны склона, и Гилас, и Пирра вздохнули с облегчением. Жаль только, укрыться там негде. В награду за трудный переход путешественники побаловали себя сушеным козьим мясом – впрочем, засохнуть как следует оно не успело. Потом отпили несколько глотков воды из бурдюков.
– Эти следы мне кое-что напомнили, – вдруг сказала Пирра. Достала что-то из мешочка на шее и протянула Гиласу. – Вот. Все забываю отдать.
Гилас положил на ладонь львиный коготь и уставился на подарок во все глаза.
– Это тебе для амулета, – пояснила Пирра. – Ты ведь поклоняешься Повелительнице Зверей. А еще львы сильные, и ты тоже. И вообще, ты же подарил мне ястребиное перо, а я тебе ничего. Так нечестно.
– Спасибо, – пробормотал Гилас.
Сначала встреча со львом в тот день, когда мальчика поймали работорговцы, потом Разбойница, львиный помет на склоне, а теперь еще и коготь. Гилас почувствовал себя не в своей тарелке. Это все явно неспроста.
– Надень, – поторопила Гиласа Пирра.
Он обвязал кожаный шнурок вокруг шеи.
Пирра кивнула:
– Тебе идет.
С львиным когтем Гилас и впрямь почувствовал себя сильнее, но не хотелось думать, что боги забавляются с ним, будто с фишкой на игорной доске.
Вскоре они нашли козью тропу и зашагали друг за другом, стараясь лишний раз не смотреть на возвышавшуюся над головой вершину и на заросли ракитника, терявшиеся далеко внизу. Когда преодолели еще один горный выступ, в лицо вдруг резко ударил порыв ветра. Они добрались до северного побережья Талакреи.
Никакого поселения. Даже хижины нигде не видно. И к Морю отсюда не спустишься. Только обдуваемые всеми ветрами скалы и яростный прибой.
– Лодок тут уж точно нет, – заметила Пирра, прищуриваясь: пыль летела в глаза.
– Может, подальше отыщем.
Гилас сдаваться не собирался.
Они продолжили путь, но, заслышав приглушенный расстоянием стук молота, встали как вкопанные. Внизу раскинулась черная равнина и перешеек, а за ним – разъяренно рычащая голова острова: гора, изрытая алыми ранами шахт. А над всем этим возвышалась крепость Креона, похожая на всевидящее око.
Тропа стала шире. Пирра отыскала небольшую нишу, где можно укрыться от ветра. Сбросила пожитки на землю и села, опершись локтями о колени. Разбойница вопросительно взглянула на Гиласа.
Мальчик застыл как статуя. Горячий ветер бил в лицо. Гиласа захлестнула волна отчаяния. Единственная деревня поблизости – та, где живет Хекаби. Туда лучше не соваться – слишком близко от шахт. Может, их с Пиррой никто не выдаст. Может, найдется подходящий корабль, готовый взять их на борт. Но вдруг их все равно поймают? Креон сидит у себя в крепости, будто орел в гнезде: все видит, разве от него скроешься?
– Гилас, – тихонько окликнула Пирра.
Мальчик бросил на нее предостерегающий взгляд.
– Дольше тянуть нельзя. Надо решать, что делать, – продолжила девочка.
– Ты опять про кинжал? – процедил Гилас сквозь стиснутые зубы.
Пирра кивнула:
– Другого такого шанса не будет. Сбежим с острова – упустим отличную возможность. Придется выбирать.
Гилас сердито пнул землю, вздымая облачко пыли.
– Мне до кинжала дела нет, – отрывисто бросил мальчик.
Пирра нахмурила темные брови:
– Прошлым летом ты был на все готов, лишь бы кинжал не достался Воронам. А теперь что изменилось?
– Целый год прошел, вот что. А шахты и вовсе у кого хочешь тягу геройствовать отобьют. Нет, теперь хочу только одного: отыскать Исси.
– А если боги не дадут тебе ее найти?
