– Верно, кто-то должен с ней поговорить, – подхватил Траун. – Уингали, вы упомянули, что она проявила интерес, когда вы рассказали ей про предметы искусства. Возможно, здесь мы найдем точку соприкосновения.
– Это матриархальное общество, – напомнил пакк. – Она может отказаться разговаривать с вами.
– Будем надеяться, что мне удастся ее убедить. Полагаю, они говорят хотя бы на одном из торговых языков?
– Магис говорит на таардже.
– Очень хорошо, – кивнул Траун. – Где они сейчас?
– Недалеко отсюда, – уклонился от прямого ответа Уингали. – Ваше появление, как и возможность переломить ситуацию, оказались для нас неожиданностью. Но можно привезти их сюда.
– Вы сказали, что они прибыли за три месяца до нашей встречи, – заметил капитан. – Получается, они здесь уже на протяжении семи с половиной месяцев?
– Да, приблизительно.
– И все это время они находились в одном и том же убежище?
– Да, кроме первых трех дней, – уточнил Уингали. – Сначала мы их допросили. Когда появились первые никардунские корабли, беженцев вывезли из Боропакка, чтобы их было труднее найти.
– В таком случае мы отправимся к ним, – заключил Траун. – Нам может пригодиться в переговорах информация о том, как они приспособились к новому месту обитания и как приспособили его для себя.
– Хорошо. – Пакк поднялся на ноги. – Полетим на вашем челноке или на моем?
Глава 3
Беженцев разместили в другом городе в четырех часах полета от Боропакка. Талиас, Траун, Самакро, Уингали и охранники с «Реющего ястреба» летели в чисском челноке в сопровождении еще одного корабля с официальными лицами паккош. Уингали все время без умолку рассказывал об истории и культуре Рапакка. Траун слушал очень внимательно, иногда задавал вопросы, а Самакро тем временем уткнулся в квестис, будто бы укутавшись звуконепроницаемым коконом.
Что касается Талиас, она провела весь полет, прислушиваясь к разговору и борясь с чувством вины и собственной никчемности.
Она мысленно твердила, что ей не за что себя корить. У нее не было ни теоретической подготовки, ни практического опыта, чтобы браться за такие задачи. Ни Уингали, ни Траун, ни кто-либо еще не вправе ожидать, что она хладнокровно решит проблему.
Но Уингали знал магис гораздо лучше. Вдруг он прав и правительница откажется говорить с Трауном или Самакро? Неужели чиссы просто отвернутся и оставят беженцев на произвол судьбы?
При таком раскладе не должна ли Талиас вмешаться?
Здравый смысл подсказывал, что должна. И все же между тем, чтобы безучастно стоять в стороне, ничего не предпринимая, и тем, чтобы все-таки что-то предпринять и потерпеть поражение, была огромная эмоциональная пропасть.
«Все будет хорошо», – как заведенная уговаривала себя Талиас. Трауну все под силу, он и здесь найдет выход.
Когда они подъехали, она все еще пыталась убедить себя в этом.
Беженцев разместили в здании наподобие школы или конторы, с множеством небольших клетушек по бокам однотипных коридоров, отделанных плиткой. Помещение, в котором их застало прибытие визитеров, сошло бы за зал собраний в одной из старых школ, где училась Талиас. Инородцы расположились в нем концентрическими кругами, скрестив ноги.
Пока Уингали вел чиссов к беженцам, Талиас успела их разглядеть. Сухощавые инородцы казались мелкими и худыми по сравнению с чиссами, кожа у них была коричневой, а развевающиеся белые волосы подстрижены хоть и асимметрично, но явно по какому-то шаблону. Одеты беженцы были в свободные рубахи и брюки разных фасонов и цветов, с обмотками вместо обуви на широких ступнях. Кожа на лицах казалась тонкой, будто бы обтягивающей скулы и расщепленные челюсти.
Талиас наморщила лоб, в очередной раз окидывая сидящих взглядом. Их пол или возраст трудно определить, но…
– Как вы видите, они расположились в определенном порядке, – тихо пояснил Уингали, когда они подошли ближе. – Начиная от внешнего круга к центру: сначала молодежь мужского пола, затем мужчины постарше, далее женщины постарше, потом помладше и, наконец, дети. В центре сидит магис.
– Тактика отчаяния, – задумчиво произнес Траун. – Любопытно.
– Почему вы так сказали? – встрепенулась Талиас.
– Во внешнем круге расположились те, кто лучше всего может сражаться и защитить остальных, – пояснил капитан. – Если эта линия обороны падет, сразу за ней – кольцо пожилых мужчин, которые дерутся хуже. Затем идут женщины, причем отжившие свое прикрывают тех, кто еще может выносить ребенка. Затем сами дети и, наконец, магис.
– Ее-то убьют, только когда не останется никого, кем ей править, – процедил Самакро.
– Как я и сказал: это тактика отчаяния, – повторил Траун. – Смею предположить, что магис нас ожидает?
Не успел Уингали ответить, как два молодых инородца, сидевшие ближе всех к визитерам, поднялись и расступились в стороны. Между ними образовалось узкое пространство. Сидевшие в следующих рядах попарно сделали то же самое, пока перед чиссами не открылся прямой проход к центру.
– По-моему, магис меня приглашает, – сказал капитан, шагнув вперед…
– Еще секундочку, – остановил его Уингали, подняв руку в предостерегающем жесте. Через образовавшийся в рядах проход к ним шли двое детей, которые, как и все остальные, расступились по сторонам за самым внешним кругом. – Они освободили для вас место непосредственно рядом с магис, – пояснил пакк. – Теперь идите.
Кивнув, Траун двинулся к центру. Глядя ему вслед, Талиас почувствовала, как груз мало-помалу спадает с плеч. Капитан, несомненно, справится лучше нее. Она мимолетно задалась вопросом, будет ли отсюда слышно, о чем они говорят. Но это не так уж и важно…
– Нет! – раздался скрипучий возглас на таардже.
Траун застыл на месте:
– Я старший капитан Траун из Доминации чис…
– Нет, – снова остановил его голос. На этот раз Талиас успела заметить, что говорила магис. – Не ты.
Правительница подняла руку.
К ужасу и изумлению Талиас, женщина указала на нее.
– Вот кто, – проскрипела магис. – И никто более.
Траун бросил взгляд через плечо, чтобы понять, на кого она указывает, а затем снова повернулся к центру.
– Она не готова вести беседу, – сообщил капитан. – Ей не хватает знания языка для переговоров.
– Только она, – повторила магис.
Помедлив, Траун повернулся к своим спутникам.
– Талиас? – спросил он.
Она глубоко вдохнула, ощущая, как на плечи снова опустился груз забот, от которого, как ей казалось, она избавилась. Она была не готова.
Но все же.
В Боропакке, когда Уингали впервые выдвинул эту идею, ее разум от неожиданности словно заиндевел. Но за прошедшие четыре часа ей удалось справиться с шоком и парализующим страхом.
