Он был дико классный. (Тесла, конечно. И молокофон тоже.) Саня подозревала это, когда еще читала все удивительности о нем, нагроможденные в сети, и потом всматривалась в портрет, висящий у них в классе. Ей всегда казалось, что он вот-вот подмигнет: я всё про вас знаю, мол, но это совсем не страшно, ведь мы заодно.
Наверно, потому Саня и не удивлялась, что таскает за собой, как на буксире, легендарного гения и чудака, который то ли умер, то ли нет. Ведь если кто-то классный – ему не удивляешься, а просто кайфуешь от того, что он есть, и всё.
– Вы колдун? – спросила она то, что боялась спросить у Сударыни.
И ждала, что тот жутковато рассмеется, как они умеют. Но Тесла серьезно ответил:
– В какой-то степени да. Если правильно представлять себе, что такое колдовство.
– А что такое колдовство?
– Колдовство – это… скажем так: это воздействие на свою реальность извне, через другие реальности. Через цепочки связей между ними. А не изнутри, средствами собственной реальности, как привыкли все люди.
Здесь, в зазеркалье, эта беседа о колдовстве звучала… нет, не обыкновенно, тут вообще не могло быть ничего обыкновенного. Но хмыкать и закатывать глаза Сане совсем не хотелось.
– …Сейчас мы с вами как раз и путешествуем из реальности в реальность, – говорил Тесла, галантно пропуская Саню в очередное зеркало. – Или, иначе говоря, колдовство – это общение с миром как с компьютером. Как только мы выходим за пределы нашей реальности, грань между реальным и виртуальным стирается, и…
– Ну ничего себе! – восхитилась Саня, хоть уже и знала это всё. – То есть вы можете, как Гарри Поттер, взять волшебную палочку – или что там у вас – и…
– На самом деле я почти ничего не могу, – еще серьезней сказал тот. – Если представить себе нашу реальность в виде дома, то я в нем – начинающая домохозяйка, которая более-менее освоила азы домоводства и робко высовывает свой нос наружу.
– А все остальные люди тогда – как Муся Три Извилины, которая всё только в микроволновке греет, потому что плиту не умеет поджигать, боится, – хохотнула Саня. С ним было совсем легко говорить про такое, не то что с Сударыней.
– Гораздо хуже: все остальные люди – как двухлетние дети, для которых и микроволновка, и плита, и холодильник – это просто такие бесполезные громадины, на которые мама даром тратит время. Вместо того чтобы заняться делом – скажем, дать ребенку попрыгать на себе…
– А как может быть, что мир – это компьютер? – задала Саня следующий вопрос в лоб. – Начнем с того, что компьютер кто-то сделал…
– Ну, мир тоже кто-то сделал, – так же серьезно продолжил Тесла. – Точнее, продолжает непрерывно делать. Только не в нашем привычном понимании – внутри одной реальности, – а в квантовом. В совокупности всех возможных реальностей и условных точек пространства-времени.
– Вре-емени? – удивилась Саня.
– Конечно. Это для нас время необратимо, потому что мы лишены доступа к его настройкам. (Сразу вспомнилось, как с Лёхой шерстили Янины файлы. Лёха…) Теоретически, однако же, эти настройки есть, и, более того, они позволяют редактировать любой произвольно выбранный отрезок времени.
«Времени… времени…» – отзванивал белый коридор; «…емени… …мени… …ни…» – повторяли зеркала. Чем дальше, тем тише и прозрачней. То есть нет, конечно: ведь Тесла не говорил, а только думал. Или?..
– …Можно сравнить с аудиофайлом: есть ребенок, которому мама ставит песню, и тот может либо слушать, либо не слушать ее, третьего не дано; и есть звукорежиссер, который может открыть файл с песней, скажем, в Adobe Audition и отредактировать любой ее фрагмент. С тем только отличием, что дальнейшая часть песни может остаться нетронутой, а любые изменения во времени меняют и всё, что будет дальше…
– Нити судьбы, – глубокомысленно кивнула Саня.
Она изо всех сил вслушивалась в то, что он говорил. И чем дальше, тем сильней ей казалось, что в каком-нибудь зеркале вот-вот мелькнет и снова исчезнет Лёхина спина. Саня вытягивала шею, заглядывая то в один, то в другой фантомный туннель, и потом испуганно оборачивалась на Теслу и сверлила взглядом его черный чубчик и нос с горбинкой. «Он же умер старым. Почему он снова вот такой?..»
– …Примерно этого и добиваются эсэйчеры. Им удалось соединить обычный компьютер с огромным компьютером, в котором мы живем, – с миром. Я давно знаю о попытках построить суперкомпьютер, который мог бы редактировать мир и судьбы людей так, как мы редактируем тексты и фотографии. И, признаться, никогда не верил в эту затею, да и сейчас не верю, хоть и нахожусь здесь… Старая леди – черт возьми, не хотел бы я с ней встретиться в полночь – настоятельно убеждала меня в его существовании.
Даже Тесла ее боится, думала Саня. Даже он. А я?
– …Такой суперкомпьютер, если его построить, будет самой чудовищной угрозой, перед которой когда-либо стояло человечество. Он будет абсолютным его тупиком. И единственная надежда, которая нам останется, – возможность сделать бэкап. Перезаписать прошлое, вернуть исходные настройки… Которая, опять же, теоретически может быть заблокирована админами суперкомпьютера. («Вот Яна бы всё разблокировала…») Его кодовое название – Тихий дом. Признаться, я узнал об этом проекте совершенно случайно. Забавно, что, несмотря на секретность, легенды о нем расползлись по сети и продолжают расползаться, чему в немалой степени способствуют, видимо, сами эсэйчеры. Собственно, я здесь именно для того, чтобы всё-таки разыскать Тихий дом и выяснить, что же там происходит…
Казалось, его голос куда-то уплывал от нее… хотя вот же он, Тесла. Идет рядом.
«Рассказать ему, что я на самом деле мальчик?» – думала Саня. И решила, что – нет, не рассказать. Во-первых, не поверит. Во-вторых, просто не надо, и всё. А в-третьих, уже и сама Саня не очень в это верила.
Блуждание по зеркалам сильно утомило ее, хоть с Теслой почему-то и было легче. Может, дело не в нем, а просто в том, что кто-то держал ее за руку, и тогда не казалось, что ты идешь по потолку. Сане иногда снились такие сны – где надо не упасть туда, вниз, который остался низом, хоть для тебя он уже и верх. Кто-то держал бы ее за руку в таких снах – и было бы не так жутко, наверно…
Огромный калейдоскоп, в который они попали, вертелся и вертелся вокруг них, внушая Сане, что никакой ее на самом деле нет. И только болтовня с Теслой, который-то уж точно был, поддерживала в ней зыбкое ощущение собственного существования. Прикольно, что именно Тесла, великий изобретатель, сошедший со своего портрета, оказался самым реальным из всего, что было вокруг Сани…
* * *
Потенциальные админы не попадались. Или попадались, но Тесла осторожничал, и Сане хотелось ныть вслух, хоть он и одергивал ее всё время. Она здорово переживала за Лёху, и в какой-то момент ее даже стало раздражать, что с ней церемонный Тесла, а не Лёха с его «чё».
К тому же у нее стали сильно болеть ноги. Зазеркалье, не зазеркалье, но они отшагали уже ого-го сколько, даже Тесла стал немного замедлять ход. Саня как была, так и осталась в домашних тапках, и они натерли ей ступни. Очень хотелось снять колготки, но это было бы чересчур, даже если попросить Теслу отвернуться. И вообще, Саня была не накрашена, и даже зеркальца у нее с собой не было… то есть блин, она же всё равно не отражается тут. Это просто пытка какая-то – видеть столько зеркал и ни в одном из них не видеть себя. Были серьезные основания предполагать, что у нее красный нос от долгой ходьбы, а щеки пошли пятнами, как от диатеза, не говоря о ресницах, которых без туши считай что и нет. Да и туалеты нигде не попадались… До встречи с Теслой, кстати, у Сани была абсолютно гопническая мысль решить все проблемы вообще без туалета, прямо в коридоре (так им и надо, манекенищам), но теперь…
