Надо сделать это, говорил себе Саня. Почему-то он был исполнен решимости. Надо, говорил он себе на втором уроке. Надо, надо, говорил на третьем. Надо, надо, надо сделать это, вот же ж блинский блин, говорил он на шестом, когда голова постепенно превращалась в зависший комп. В моноблок Apple, тяжелый как штанга. Надо прекратить ломать дебила и подойти к ней. Сегодня. Сейчас. Вот прямо после этого урока…
После восьмого он сидел в своем бункере № 666, обхватив свинцовую голову, и исподлобья глядел, как Яна собирает рюкзак.
– Ну подойдешь ты, – бубнил какой-то голос (так себе голос, Саня его и не слушал вообще), – и дальше что? Говорить-то о чем с ней будешь? О Пиковой даме?
«А это идея, – вдруг понял Саня. – Спасибо!» – мысленно сказал он голосу и попробовал встать. Не вышло.
И только когда Яна подошла к двери, ему вдруг стало так тоскливо, что он подскочил, как пружина, и принялся в темпе закидывать вещи в рюкзак.
– А прикольно ты это, – просипел он за Яниной спиной, когда догнал. – Ну, про Пиковую даму. Никогда не думал, что такие штуки бывают. Я, правда, почти ничего не понял…
(«Что ж ты несешь-то, баран?» – надрывался всё тот же голос.)
Но Яна развернулась к нему.
– Правда? – спросила она так, будто обрадовалась («Обрадуются тебе, щас…»). – Это же так просто! Ну, на словах. Смотри…
И обалдевший Саня снова слушал про квантовую детерминацию, про взлом реальности и альтернативные вероятности, и ему даже казалось, что он что-то понимает. Не из слов, может быть, а прямо из черных дыр, которые чернели совсем близко. Он представил, что говорит ей вот это – «Твои глаза как черные дыры», – и застонал; а она спросила: «Что?» – и тут же продолжила про спайки миров:
– Это слово – «миры» – привычней для нас, поэтому так и будем говорить. Ты никогда не думал, на что похожи заклинания?
– Заклинания?.. Какие заклинания?
– Да любые! Ну, когда нужно произнести какие-то слова и что-то там будет?.. На голосовой пароль! Говоришь, система распознает частоты и всё прочее, и – опа! Значит, чтобы распознать заклинание, тоже нужно распознающее устройство. Только оно не в евклидовом пространстве этой вероятности… ну, не материально, как мы говорим. Оно в спайке между альтернативными вероятностями, то есть между мирами – двумя или… их может быть сколько угодно.
– И как его туда всунуть?
– Хороший вопрос. – (Саня был уверен, что это позор, а не вопрос, но промолчал.) – Ничего никуда всовывать не надо, потому что грань между миром и компьютером, между реальным и виртуальным стирается. Так же как грань между мирами. Сама по себе реальность делается таким компьютером. Сейчас объясню, – кивнула она, глядя на Санину челюсть. – Когда ты говоришь «окей гугл», запускается цепочка причин и следствий, она же детерминация: движок распознает частоты, обрабатывает их и выдает результат. Всё в рамках евклидового мира, никаких чудес. Когда какая-нибудь, допустим, ведьма говорит «авада кедавра!» – тоже запускается детерминация, только квантовая: эти слова активируют спайку и приводят к какому-то следствию, но в другой реальности; оно, в свою очередь, приводит к следующему следствию, но снова в другой реальности; и так далее, и так далее. А на выходе получаем то, что нужно ведьме.
– А как они активируют эту спайку?
– Ну ты мастер сложных вопросов! – восхитилась Яна (мастер чуть не хрюкнул). – Так же как телефону, чтобы отреагировать на «окей гугл», нужна конкретная конфигурация – такое-то железо, такой-то софт, причем с вариантностью порядка десятимиллионных долей процента, – так же и миру нужна конкретная конфигурация конкретных обстоятельств, чтобы отреагировать на «авада кедавра». Точнее, мирам.
– Каких обстоятельств? – спросил Саня. Он и правда заинтересовался.
– А вот это, – торжественно сказала Яна, – самый заковыристый из всех твоих вопросов. Когда я буду знать на него ответ, я смогу управлять миром. Правда, я не хочу управлять миром, – добавила она потише. – Ни этим, ни другими. Хотя кое-что я и сейчас…
Тут в Санину голову втолкнулись какие-то крики, и Саня огляделся.
Они, оказывается, отошли уже довольно далеко от школы, причем совсем не туда, где был Санин дом.
Прямо перед ними по проспекту Несгибаемых маршировали дядьки с факелами и что-то орали, выкатив глаза. (Как зомби из ужастика, – сразу мелькнуло в голове.) Это «что-то» было, наверное, словами, но Саня не разбирал ни звука, хоть и знал наизусть все родные кричалки и даже кричал их сам, когда это было надо в школе.
Он видел, конечно, такие шествия в сети и слышал о них, но вживую наткнулся впервые, да еще и нос к носу. Свет факелов выхватывал из темноты орущие лица – багровые пятна с вытянутыми дырами-ртами, – и отсветы огня прыгали туда-сюда в тяжелом ритме нестройного шага, раздирая пространство на одинаковые рваные клочки…
Но суть была даже не в этом, хоть зрелище, конечно, сильно зашкаливало за 16+. Суть состояла в том, что большинство орущих лиц или даже все (Саня как-то видел это, хоть и ночь, и мелькание) – все лица этой огненной многоножки были никакими. Манекенными.
– …! – сказала Яна что-то.
Саня не расслышал и переспросил (было похоже на «Опять они!»), но та мотнула головой.
– Давай обойдем, – предложила она. – Я тут рядом…
Они молча прошли полтора квартала, слушая крики за спиной (те никак не желали отдаляться). Потом Саня стал, как на дуб налетел, и сказал «блин».
– Что такое?
– Да я тормоз. Рюкзак протупил у тебя взять. Ты так интересно рассказываешь, я и забыл, как нормальные люди себя ведут, – совершенно искренне сказал Саня. Яна просияла и сказала:
– Пойдем ко мне! Сегодня у меня более-менее свободно. Видишь, даже в школу пошла. Пойдем! – она даже потянула его за руку. – Покажу тебе кое-что.
Такого поворота Саня не ожидал… или, вернее сказать, не надеялся на него, хоть и очень хотел. Он тут же звякнул Юле, что полет, мол, проходит нормально, небольшая задержка на Плутоне, надо пополнить запасы плутония, – и нырнул с Яной в ничем не примечательное парадное, которое сразу стало очень даже примечательным.
Дома у нее (8 этаж, 32-я квартира) он поздоровался с Яниной мамой, отказался от чая, сказал что-то вежливое – и чуть не рухнул на шеренгу тапочек: Яна дернула его за руку, втащила в свою комнату и закрыла дверь.
– Так-с, – сказала она и сняла очки. Черные дыры без них оказались такими же большими. – Ща будем тебе всё показывать.
Ее комната никак не напоминала комнату гения-программиста: везде висели чьи-то физиономии, из которых Саня опознал только Галадриэль и китайскую суперменшу из «Героя», какие-то комиксы, диаграммы, завитушки и каляки-маляки вперемешку с конвертами от винила. Присмотревшись, Саня заметил несколько похожих физиономий: то ли девушка, то ли женоподобный парень у столба, с опухшими глазами и выражением лица, как из паблика «Страдающее Средневековье». Почти все они были рисунками в старинном стиле, а одна была черно-белой фоткой или скрином из фильма.
