Я закрываю глаза и тоже пытаюсь представить ту тумбочку. Сэм отвечает, и она повторяет за ним, громко, одну вещь за другой, словно вспоминает и сама.
Белое перо. Лебедь-оригами на нитке. Керамическая чаша с мордой дракона, в которой лежит ладан.
– А последнее? – шепчет она.
Я не слышу, что отвечает Сэм, и Мика не повторяет этого вслух. Вместо этого она надолго замолкает. А потом поворачивается ко мне, и в глазах её стоят слёзы.
Похоже, Сэм всё назвал правильно.
– Это Сэм, – выдыхает она. – Это правда он.
Меня накрывает странным ощущением, которое я не могу толком объяснить. Радость и… облегчение. Я почти щиплю себя, пытаясь убедиться. Я не сплю, всё происходит на самом деле. Мика здесь, говорит мне о том, что на линии – Сэм. Говорит, что я это не выдумала. Это реально, и всегда было реально.
Они говорят, обмениваются сотнями вопросов, плачут и смеются. Иногда Мика поднимает на меня взгляд и улыбается. Сжимает мою руку и кладёт голову мне на плечо – может, хочет напомнить о том, что верит. Или поблагодарить.
Я говорила с Сэмом уже не раз, но всё равно не могу поверить, что всё это происходит. И мы втроём снова связаны.
Когда звонок обрывается, мы с Микой обнимаемся и плачем, не в силах произнести ни слова. Я практически чувствую: она пытается за что-нибудь зацепиться. Понять, как оказалась здесь, в этом невозможном альтернативном мире, где время движется в обратном направлении, поля бесконечны, а земля постоянно уходит из-под ног. Я не могу отличить верх от низа, но я так рада разделить это с Микой. Ведь рядом есть тот, кто может увидеть то же и напомнить мне, что всё это не сон. Или, может, это наш общий сон, не уверена. Но это неважно. И никто из нас не хочет просыпаться.
Позже, когда я возвращаюсь домой, я снова звоню Сэму – чтобы обсудить произошедшее. На этот раз он отвечает сразу же, словно ждал звонка. Я благодарю его за разговор с Микой. Ведь он разделил нашу связь с кем-то ещё.
– Я не знала, получится ли у меня. – Я держусь за телефон, как за спасательный жилет. – Почему ты раньше не говорил, что можешь сам мне позвонить?
– Мне нельзя этого делать.
– В каком смысле?
– Не хотел, чтобы ты знала. Потому что если я позвоню тебе, а ты не ответишь, то больше мы говорить не сможем.
– Никогда?
– Никогда.
Меня пробирает дрожь.
– Откуда ты это знаешь?
– Это одна из тех вещей, которые я знаю наверняка, – отвечает Сэм, но больше ничего не объясняет.
Я сглатываю, пытаясь осознать услышанное.
– Это же ужасно, Сэм. Если это правда, не звони мне больше. Отныне только я тебе звоню, хорошо?
– Оно и к лучшему, – отзывается он.
Ветер колышет занавески – я не закрыла окно. На ночь надо бы прикрыть.
Подхожу поближе: ветки деревьев похожи на пальцы. И барабанят по стеклу.
– Прости, – вдруг произносит Сэм.
– За что?
– За то, что не взял трубку. Я просто… боялся. Того, что может случиться.
– Но ничего не случилось, – напоминаю ему я. – Всё прошло нормально. Всё даже стало лучше! Потому что теперь Мика всё знает. И понимает меня. И вы смогли поговорить! Разве ты не рад?
Тишина.
– Сэм?
– Это сложно…
Я не успеваю спросить, что он имеет в виду, – на линии появляются помехи.
– Что это за шум?
– Какой шум? Я ничего не слышу, – отвечает Сэм, и я вдруг замечаю, что его голос изменился.
– Сэм, ты словно отошёл от трубки… Всё в порядке?
Больше статики. Больше помех. Я склоняю голову, пытаюсь поймать сигнал получше.
– Всё будет хорошо, Джули, – обещает Сэм. – Верь мне. Но сейчас мне пора. Хорошо?
– Подожди… куда пора? – спрашиваю я.
Но он не отвечает. Говорит только:
– Поговорим позже. Люблю тебя.
И звонок обрывается.
Я молча стою у окна. Может, стоит ему перезвонить? Но по спине бежит холодок от одной только мысли об этом, и я понимаю: нельзя этого делать.
Поэтому я возвращаюсь к кровати и прижимаю к груди телефон. И всю ночь смотрю на пустой экран, стараясь успокоиться.
Неужели я снова всё испортила?
Глава тринадцатая
Что-то случилось с нашей связью. Что-то ужасное. И я не знаю, как всё исправить. И Сэм тоже не знает.
Это напоминает мне о буре. О том, как в домах начинает мигать свет, как выключается электричество и всё перестаёт работать. Я жду, когда облака рассеются и погода переменится, но я выглядываю в окно и вижу только фиолетовые тучи. Сложно не обращать на это внимания, потому что я сама во всём виновата. Это всё из-за меня.
Из-за меня Сэм поговорил с Микой, и с тех пор телефонная связь барахлит. Приходится звонить ему не так часто и говорить не так долго. Раньше мы болтали часами. Раньше я могла позвонить ему, когда он был мне нужен. А теперь приходится ждать. Иногда несколько дней. И если мы говорим больше десяти минут, то на линии появляются помехи. Это пугает меня. И мне больно от того, что я больше не могу позвонить ему, когда вздумается, даже если отчаянно хочу его услышать.
И когда я чувствую, будто рассыпаюсь на части, приходится напоминать себе, что я не потеряла его. Не потеряла Сэма. Да, это из-за меня у нас проблемы со связью, но я всё ещё могу с ним говорить. И пока мы как следует планируем наши звонки, не сидим с трубкой часами и находим места, где связь ловит лучше, всё у нас будет хорошо. Мы справимся. Может, даже найдём способ исправить это.
С тех пор, как я поделилась нашим секретом с Микой, прошло две недели. Тогда они разговаривали в последний раз. Но даже у хороших, казалось бы, вещей бывают последствия. Когда я разговаривала с Сэмом последний раз, он кое-что мне рассказал. Но я отказываюсь в это верить. Возможно, через пару звонков наша связь оборвётся навсегда. Но самое худшее: Сэм ведь уже предупреждал меня об этом, а я его не послушала. Хорошо, что он хотя бы смог поговорить с Микой. Я навсегда запомню выражение её лица после того, как она услышала голос Сэма в трубке, – оно того стоило.
Я так отчаянно жаждала услышать от кого-нибудь подтверждение: последние недели мне не приснились, а голос Сэма не почудился. Но после того, как я поделилась всем с Микой… она больше не выглядит тенью самой себя, и мы снова с ней общаемся. Думаю, благодаря разговору с Сэмом она смогла обрести так необходимый ей покой. Теперь ей обязательно станет легче. И раз между нами не осталось секретов… нам стало проще друг друга поддерживать.
