Арин оставил меня в сокровищнице, размышлять над своим поведением, и я, пытаясь отвлечься от мрачных мыслей, осмотрелся. Внутри было спокойно, поблескивало золото, разбросанное в разные стороны после драконьих боев. Даже видно, где я топтался лапами, а где крушил хвостом всё, что под него подворачивалось.
С этим определенно надо что-то делать. Но чем больше я думал в этом направлении, тем большая злость во мне поднималась. Единение с драконом? Чтобы эта крылатая тварь у меня остатки здравого смысла отобрала?!
– Ты опять?!
Я вздрогнул. Арин стоял в дверном проёме с вещами в руках и сердито смотрел на меня. Вид у него был крайне неодобрительный.
– Что – опять? – поинтересовался я максимально невинным голосом, делая вид, будто не замечаю чешуи, выступившей на животе и плечах.
– Неконтролируемо обращаешься. Принимаешь полуформу, – отчеканил Арин. – Теряешь над собой контроль. Ты хоть понимаешь, насколько опасным для окружающих можешь быть? Альдо, ты вообще пытаешься себя контролировать?
– Да пытаюсь я! Оно не получается! – возмутился я и выдохнул облачко огня, а потом, спохватившись, попытался сконцентрироваться. – Это от усталости. Дракон чувствует, что я даю слабину, и прорывается на свободу. Но я с ним справлюсь.
– Тебе надо не справляться, а объединиться с ним, – мрачно произнес Арин.
Он всучил мне одежду и демонстративно отвернулся к стене, давая мне возможность переодеться. Я тяжело вздохнул и поспешил натянуть на себя штаны. Едва не запутался в завязках рубашки и, не удержавшись, недовольно отметил:
– Я с ним объединюсь и стану таким же чокнутым, как и он, ты об этом не думал? И тогда только и останется, что перегрызть мне горло. Лучше я просто не буду больше обращаться.
– У тебя не получится. Дракон всё равно возьмет верх. Он уже определился, что Марлена ему по душе больше Ирианы, теперь будет пытаться заполучить её при первом же удобном случае. Ты его просто не удержишь.
– Удержу. У меня есть сила воли.
– А потом в минуту переживания попытаешься кого-нибудь сжечь, да? Как было сегодня? Ты напугал Марлену до ужаса, и хорошо, что всё обошлось!
Арин говорил здравые вещи, но мне упорно хотелось сопротивляться. Сказать, что он ничего не понимает, и пусть лучше принимает решения за себя, чем суёт нос в чужие дела. Несомненно, это было бы очень грубо, особенно по отношению к мужчине, который упорно вытягивал нас с Марленой из ямы, чтобы не сказать похуже, но так хотелось!
– Сейчас дракон вроде бы не един с тобой, – припечатал Арин, – ты так думаешь, ты на это надеешься. Но это не соответствует действительности. Ты переплетаешься с ним мыслями, хотя сам того не ощущаешь, теряешь какую-то часть того, что тебе свойственно. Если ты не попытаешься с ним воссоединиться, это не значит, что слияние не происходит. Это значит, что процессом руководит дракон. Воевать с ним – постоянно проигрывать, поддаваться. Вам надо идти к компромиссу и искать баланс, а не пытаться перегрызть друг другу горло в сражении.
Я наконец-то справился с рубашкой и принялся натягивать сапоги, игнорируя нервную дрожь в теле. В прошлом у меня никогда не тряслись ни руки, ни ноги, даже если речь шла о работе с каким-то очень сложным пациентом.
Или о разводе с женой.
А сейчас меня буквально трусило.
– И ещё, – продолжил Арин. – Пока ты не поймешь, что тебе делать с драконом, тебе лучше не приближаться к Марлене. Для её же безопасности.
– Это она так сказала?
– Это говорю я, – отрезал он. – Подумай. Если будет нужна помощь, я готов, но без твоего собственного желания ничего не получится, помни об этом.
Арин ушел, оставив меня наедине со своими мыслями. Интересно, он бы запер за собой дверь, если б та ещё осталась? Или не пытался меня изолировать?
Сокровищница внезапно показалась клеткой. Захотелось метаться от стены до стены, крушить, ломать преграды. Мне понадобилось немало времени, чтобы осознать: это не моё собственное глубинное желание, а дракон не может найти себе места и ищет выход агрессии.
Но воссоединяться с ним не хотелось совершенно. Я мог примерно смоделировать, как буду вести себя в дальнейшем, если дракон получит больше власти, чем есть у него сейчас, и предполагаемый результат мне не нравился.
Совершенно.
Среди золота мысли путались. Подавив совершенно противоестественное желание нырнуть в груду золота (чтобы сухие и теплые от моего жара монеты хорошенько натерли чешую, которой у меня в человеческом обличии, между прочим, нет и быть не может!), я решительно зашагал прочь. Мог бы – хлопнул бы решительно дверью, но дверь отсутствовала, так что пришлось обойтись без показательного выступления и повести себя тише обычного.
В зале было тихо и пусто. Марлены не оказалось, Арин наверняка её уже куда-то увел.
А что, если он сам подбирается к моей принцессе, хочет её заполучить? Усадит на свою синюю чешуйчатую спину, и только его и видали!..
Так, стоп. Что за беспочвенная ревность? Во-первых, Марлена мне ничего не обещала. Во-вторых, Арин ничем не проявлял свой интерес к принцессе. Она ему нравилась чисто по-человечески, может быть, была ему симпатична, всё-таки, красивая девушка, но мы же не тянем каждую понравившуюся девушку в постель, верно?
Хорошо, кто-то тянет. Но, во-первых, мы в другом мире, и девичью честь тут так просто никто отдавать не будет. Во-вторых, Арин – порядочный мужчина, а не какой-то прохвост из ночного клуба. Ну, и в-третьих, Марлена совершенно не похожа на девицу легкого поведения, готовую с кем-нибудь разделить постель, даже толком не познакомившись.
Хотя Арина она знает вроде как даже дольше, чем меня...
И что с того?! Они общаются просто как друзья!
Мысленная борьба значительно сместила мой фокус внимания, потому ноги вместо того, чтобы продолжать порядочно дрожать да трястись, понеслись куда-то по лестнице. Очнулся я уже, дергая дверную ручку и пытаясь прорваться в спальню Марлены.
Не поддавалось. На замке висело заклинание. Арин?! Заперся с ней? Или запер её от меня? Да я сейчас огнем эту дверь сне.
Каким к чертям собачьим огнём?!
Я отскочил от двери, как ошпаренный. Потом попытался прислушаться, но в комнате было тихо. У дракона наверняка существовала какая-то сверхспособность, которая позволила бы ему проведать, что происходит внутри, но делиться этой способностью со мной он не хотел. Предлагал обернуться, но я сдурел ещё не настолько, чтобы превращаться в дракона просто посреди коридора.
Пора было признать: мною манипулировали. Нагло и грязно. И делала это моя крылатая ипостась, у которой, между прочим, ни стыда, ни совести. Понимая, что призвать эти самые стыд и совесть я не в силах, как и невероятный слух или острый нюх, я призвал хотя бы то, что было у меня в распоряжении: собственные ноги и мозг.
