Несколько минут мы шли молча. Ник смотрел на меня по-настоящему заинтересованно, словно совершенно серьезно пытался понять, насколько я попаданка.
- А если я все-таки сумасшедшая? - улыбнулась я.
- Нет. Безумие всегда себя маркирует, - сказал Ник. - Хотя бы тем, что человек не хочет мыться. Так чем именно я могу вам помочь?
- Болезни драконов, - ответила я. - Я пробовала поискать что-то о них, но не нашла. Это секретная информация?
Ник рассмеялся, и его смех словно бы сделал тишину еще глуше. Я обернулась: никто не шел за нами, но мне казалось, что взгляд чужих глаз лежит на моей спине.
- Вот еще один знак того, что вы нездешняя. Все прекрасно знают, что драконы болеют не так, как люди, и хранят информацию об этом в строжайшей тайне. Попробуйте хотя бы подойти к драконьей клинике! Вас сразу же оттуда завернут, быстро, но мягко.
Мы вышли к небольшому фонтану, и ощущение чужого взгляда на спине усилилось.
Здесь тишина была уже не такой густой. На одной из скамеек сидели старичок и старушка, чуть поодаль мужчина брел с собакой, лоточник засыпал кукурузу в автомат для попкорна. Мне все больше и больше было не по себе.
- Вы журналист. Вы наверняка знаете больше, чем остальные.
Глаза Ника мягко сверкнули.
- От отца, в основном. Но да, знаю. Что именно вас интересует?
- Душевные болезни драконов, - ответила я. - Но не сами по себе, а то, как они могут быть связаны с прорывами, о которых вы говорили. Если прорывов нет, то в драконах может постепенно угасать то, что помогало им сражаться с чудовищами. Эволюция - ненужное постепенно отмирает.
Ник неопределенно пожал плечами.
- Нам лучше съездить к моему отцу, он наверняка знает лучше. А что случилось, Юлия? Вы дружите с душевнобольным драконом.
Я не успела ответить. Парк вдруг залило жаром и светом, словно кто-то уронил с неба факел. Ник оттолкнул меня в сторону, мы покатились по гравию, сбивая колени и локти, и в ту же минуту нас накрыл рев.
Это было не животное - так мог бы реветь какой-то непостижимо огромный механизм.
Рев оборвался, и чьи-то зубы сжались на моей левой ноге с такой силой, что от боли я стала терять сознание - меня куда-то потащили, трепля, как ненужную игрушку.
«Мамочка...» - только и успела подумать я, и меня укутало тьмой.
- Ну! Ну, давай! Иди сюда, мразь!
Ник?
Меня отбросило в траву, и я с облегчением поняла, что зубы разжались. Кровь шумела в ушах, слабость была такой, что я не то, что ползти - шевельнуться не могла. Красный туман перед глазами развеялся, и я увидела перевернутый ларек, рассыпанную по гравию кукурузу и пестрые стаканчики и что-то, похожее на лежащего человека.
- Иди сюда, говорю!
От головы лежащего растекалась кровь. Когда я увидела, что именно надвигается к Нику, то меня снова потянуло в обморок. Это был медведь - конечно, если существуют медведи ростом до третьего этажа, с двумя головами и длинными змеиными хвостами. Хвосты прищелкивали и били по траве, Ник стоял между медведем и мной, и палка в его руке казалась настолько смешным и нелепым оружием, что было больно смотреть.
Вот, значит, чей взгляд лежал на моей спине. Вот как выглядит прорыв чудовищ в этом мире.
- Ник. - едва слышно просипела я, не чувствуя своего тела ниже спины. - Ник, беги.
Особняк Кайлена в десяти минутах отсюда. Что, если такие медведи уже врываются туда?
Ник вскинул свою палку, и в ту же минуту сверху рухнула струя огня - выбелила мир и окончательно отправила меня во тьму.
Глава 4
Пик. Пик. Пик.
Что-то механически пищало справа, и, прорываясь сквозь мрак к этому писку, я понимала, что все-таки жива. Постепенно за писком пришла прохлада, свежий воздух, пахнущий лекарствами, и ощущение собственного тела.
Вместо ноги был сгусток жгучей боли. Я сразу же вспомнила и чудовище в парке, и то, как оно волокло меня по траве, и Ника, вставшего перед ним во весь рост с нелепым оружием.
- Ник? - негромко позвала я, и незнакомый голос сразу же откликнулся:
- Медира Юлия?
Я открыла глаза и увидела, что лежу на койке, окруженная незнакомым медицинским оборудованием. Посмотрела вниз - левая нога была заключена в нечто, похожее на сверкающий чехол. Мужчина в белом склонился надо мной, провел чем-то металлическим над лицом и довольно улыбнулся и показал мне два пальца:
- Сколько?
- Два, - ответила я. - Что случилось? Где Ник?
Лицо врача потемнело, словно я напомнила ему о том, что началась война.
- Прорыв. Первый за триста лет, - ответил он. - Драконы до сих пор выжигают чудовищ.
Его голос неожиданно дрогнул, и мне подумалось, что этот доктор тоже подумывал об отмене драконьих привилегий вроде выделенной полосы для транспорта.
- А Ник? - повторила я. - Ник Хоннери, журналист, мы с ним были в парке.
- Жив, - ответил врач. - Отделался царапинами, но не хочет уходить.
- А моя нога? - спросила я, и по ноге тотчас же разлилась очередная волна боли. Врач указал на чехол и ответил:
- Регенерируется. К вечеру сможете пойти домой.
- А дракон, который нас спас... Кто он?
Во взгляде врача теперь было искреннее уважение.
- Кайлен аш ан Тан, министр инквизиции, - произнес он. - Его дом там неподалеку.
Значит, Кайлен. Значит, будет множество вопросов о том, что я делала в парке, когда успела познакомиться с журналистом, который терпеть не может драконов, и кто вообще разрешил мне покинуть дом. Нога болела так, словно в нее тыкали факелом - неужели к вечеру все будет хорошо?
Господи, позавчера самой большой моей проблемой была завуч! И я сейчас все бы отдала, лишь бы снова было так.
За прозрачной дверью что-то мелькнуло. Я всмотрелась, увидела Ника - он поймал мой взгляд, энергично замахал мне, и я вдруг поняла, что сейчас меня еле-еле прикрывает простыня, переброшенная через тело.
Мне сделалось настолько стыдно, что один из приборов возмущенно запищал. Врач, который что-то писал за столом, обернулся к дверям, заметил Ника, и в тот же момент за отважным журналистом появился новый силуэт и небрежно оттер его в сторону.
Кайлен вошел в палату, и врач тотчас же встал из-за стола - было видно, что в присутствии героического министра он дышать боится от восторга. Кайлен выглядел усталым, на его правой скуле красовались глубокие царапины, но было видно, что все кончилось хорошо.
- Доктор, выйдите, пожалуйста, - просьба прозвучала, как приказ, и врач почти бегом вышел из палаты. Мой стыд еще сильнее опалил щеки, хотя, казалось бы, дальше ему расти было некуда. Кайлен присел на край кровати и глухо спросил:
