У артели было и небольшое пшеничное поле, и огород, только меня туда пока не допускали
— я не принимала участия в пахоте и севе, и делиться со мной урожаем не хотели.
В этой артели работала и Фаина, но со мной она старалась не общаться и вообще сторонилась.
Один раз на какой-то местный праздник мы ездили в соседнее село. Оно по местным меркам считалось большим и имело свой Храм Пресветлого. Лианем с нами не поехала — она всю эту суету не любила.
Мне поездка запомнилась нескончаемым гомоном и одной неожиданной встречей.
Артельские женщины продали заезжим купцам немного рыбы, и мне перепало несколько нисов[2], на которые я купила для Леи сладкий крендель и кое-какие мелочи, нужные в хозяйстве. Девочка была в восторге, без конца улыбалась и заряжала своим позитивом, словно солнышко. Она держала меня за руку и с гордостью вышагивала рядом.
— Лея? Ты ли это, малышка? — раздался из толпы мужской голос, и к нам вышел незнакомый бородач. — Что? Не помнишь дядюшку Леба? И немудрено, в прошлом году ты была совсем крошкой. Доброго дня! — это уже мужчина обратился ко мне. — А где родители Леи?
Я растерялась от такого напора и неожиданности.
— Папа погиб в море, — вместо меня ответила Лея, тут же погрустнев.
— Ох... — мужик посерьезнел. — А Фаина, твоя мама?
— Фаина больше не моя мама, — прямо глядя ему в глаза, ответила девочка.
У мужика от таких слов брови поползли на лоб. У меня самой подобное из уст маленькой пятилетней девочки вызвало оторопь.
— Извините, — попыталась я сгладить ситуацию, — я родственница настоящей матери Леи и с разрешения Фаины забрала ее к себе. — Мужик переводил недоумевающий взгляд с меня на Лею и, видимо, никак не мог уложить эти новости в голове. — Извините, нам пора.
Я вежливо улыбнулась и потащила Лею к повозке, на которой нас привезли. Такой замечательный день был омрачен. Но деревенские домой еще не собирались, маячить у повозок не было никакого смысла, и мы вернулись на базар. Лея умудрилась познакомиться с каким-то мальчишкой, и они побежали что-то рассматривать у забора. Потеряться здесь было невозможно, и я за нее не волновалась. К тому же ее рыжую шевелюру без труда можно заметить среди темных макушек местных.
— Девушка, мы можем поговорить?
Я вздрогнула от прикосновения к своему локтю и обернулась. Рядом стоял тот мужик, что узнал Лею.
— Господин Леб? — припомнила я его имя.
— Да, а как тебя зовут?
— Аника.
— Так вот, Аника, нам нужно переговорить. — И настойчиво куда-то меня потащил. Хорошо хоть недалеко, к пустующим телегам, где было поменьше народу. После чего остановился и, пристально глядя мне в глаза, спросил. — Кто ты такая, Аника?
— Что? — изумилась я такому вопросу.
— Я спрашиваю, кто ты такая? Я знал мать Леи, и ты на нее похоже так же, как и я, — и так сжал мой локоть, что, наверное, останутся синяки.
— Знаете, вы первый, кто этим по-настоящему заинтересовался. — Я вырвала у него свой многострадальный локоть. — Не нужно меня держать, все равно бежать мне некуда. — Я огляделась в попытке найти более удобное место для беседы, но все лавочки были заняты, и, вздохнув, оперлась на телегу и поправила косынку, которая немного сбилась. — Господин Леб, я и правда не имею никакого отношения к матери девочки, более того, чужачка здесь и даже не помню своего прошлого. Всего несколько месяцев назад меня нашли на берегу недалеко от деревни, где живет Лея. Ничего до этого мгновения я из своей жизни не помню.
— Как это? А чего ж тогда назвалась родственницей Леи? — подозрительно глядел на меня он.
— Ее мачеха посчитала, что так девочке будет лучше, и отдала ее мне и сама и придумала мое с ней родство.
— То есть как — отдала? — брови мужчины по мере моего рассказа поднимались все выше и выше.
— А вот так! — я развела руками. — Я просто привязалась к девочке и немного ей помогла, а Фаина увидела в этом ущемление ее материнских прав и сказала: либо я забираю девочку, либо она запретит Лее со мной видеться. — Вопрос из глаз мужчины не уходил, и, вздохнув, я вывалила на него правду-матку. — Вы бы видели малышку на момент нашей встречи! Еще немного — и она бы превратилась в волчонка! В деревне ее почему-то не любят, дети шпыняют, а мачеха вообще не обращала внимания!
Леб смотрел на меня непонятным взглядом: то ли как на дурочку, то ли врушку, то ли святую. Он явно сам еще не определился.
— И ты ее забрала только поэтому?
— А почему я еще могла ее забрать, господин Леб?
Он почесал бороду, а я вдруг поняла, что он еще совсем не стар. Может, чуть больше тридцати. А поначалу показалось, что гораздо старше. Эта его борода и немного лишнего веса сбивали с толку.
— Н-да. Не думал я, что с Калемом такое может приключиться. Конечно, сразу было видно, что Фаинка та еще стерва, но чтобы так обойтись с его ребенком... — мужчина очень расстроился.
— Вы ее не судите слишком строго. Сами знаете, одной женщине в деревне непросто, а тут еще ребенок.
Леб посмотрел на меня и внезапно усмехнулся:
— А тебе, значит, сироте беспамятной, легко?
— Ну-у... — я спрятала глаза. — Мне Лианем, знахарка наша, помогает. Если бы не она, я и не знаю, что бы делала.
— Ладно уж. Пошли, что ли, я вас с Леей накормлю в таверне, — внезапно предложил он.
— Спасибо! Но у нас все есть. — Мы и правда взяли с собой перекус, да и неудобно как-то было обедать с малознакомым мужчиной.
— Ничего, потом съедите! Лея! — позвал он девочку, которая уже крутилась неподалеку, и повел нас в таверну.
Спорить не стала. Мне очень хотелось расспросить его о родителях Леи, и за столом это сделать гораздо сподручней. Да и аппетит разыгрался не на шутку.
Людей в таверне оказалось много, но свободной стол все же нашелся. Здесь в основном обедали приезжие купцы, сопровождавшие их воины и зажиточные селяне из окрестных деревень. Такая голь перекатная, как мы с Леей, предпочитали не тратиться и брать еду с собой, но раз уж нас так настойчиво хотят угостить.
Леб сделал заказ. Разносолами здесь не баловали, и обеденное меню для всех было одинаковым.
— Простите, господин Леб, но мы с Леей совершенно не знаем, кто вы такой. Понимаю, вы друг ее отца, но хотелось бы узнать о вас чуть больше.
Лея залезла ко мне на колени и положила голову мне на грудь, рассматривая мужчину.
— Конечно! Со всеми этими новостями я совсем забыл о приличиях. Меня зовут Леб по прозвищу Хромой.
Я уже знала, что у простых людей тут нет фамилий, но со временем каждый получает прозвище. В городах уже появлялись фамилии, но до этой глуши это еще не дошло.
— Но насколько я успела понять, вы не хромаете, — удивилась я.
