— Да, но на воинской службе в первой же пустяковой стычке мне не повезло сломать ногу, и я некоторое время хромал. Вот и получил прозвище, — он улыбнулся. — Тогда же я познакомился с Калемом, отцом Леи. Мы долгое время служили вместе. Лет шесть-семь назад он был ранен и ушел с военной службы. Как и где он познакомился с Шеей, матерью Леи, я не знаю, но к тому моменту, как я сам вернулся два года назад в свое село, они уже жили в деревне в доме, который остался ему от родителей и воспитывали эту милую девочку. Калем подался в рыбаки, а я пытаюсь торговать понемногу.
— А почему вы больше не захотели быть военным? — внезапно поинтересовалась Лея. Мужчина невесело усмехнулся.
— Тоже из-за ранения. Левая рука еле двигается. Ничего тяжелее гвоздя ею держать не могу, — он посмотрел на свою руку, что лежала на столе, и сжал ее в кулак. Было видно, что силы в пальцах нет. — М-да... вот так... — уголок его рта дернулся.
— Главное, что вы живы, а руку еще разработаете, — поддержала я мужчину. — Пальцы у вас двигаются, значит, силу еще можно вернуть. Вам бы нечто вроде эспандера постоянно рукой сжимать.
— Какого эскадера? — не понял мужчина, а я чуть себя по лбу не ударила. Откуда здесь его взять? А чем заменить, даже не представляла.
— Ну, вам нужно постоянно нагружать руку, сжимать в пальцах что-то упругое, чтобы мышцы работали.
— Ты знахарка? — удивился он.
— Нет, что вы, — улыбнулась я. — Просто откуда-то знаю, что так будет правильно, только откуда — не помню.
Да уж, вот и пригодилась амнезия.
Нам принесли заказ и перед каждым поставили по тарелке с вареным картофелем и жареной рыбой. Рыба здесь вообще основа рациона, а мне в последнее время так хотелось побольше мяса! Вообще же, на удивление, продукты в этом мире были практически как на Земле, что наводило на мысль, что это какая-то параллельная реальность.
На некоторое время беседа остановилась. Стол для Леи был высоковат, и она так и осталась сидеть у меня на коленях. Мужчина уминал обед и задумчиво на нас поглядывал.
Кормили здесь неплохо. Жаль только вилки тут не придумали, а потому часто пользовались ножом или руками. Хорошо хоть руки перед едой мыли, но все равно смотреть, как Леб после еды облизывает пальцы, было не очень приятно. Лее так делать я запретила, и малышка даже обиделась из-за этого.
— Так вы сейчас у Лианем живете? — прервал молчание Леб, прихлебывая ягодный взвар.
Мне напиток понравился, а Лея выпила целую кружку чуть ли не залпом и поглядывала на мою.
— Смотри не описайся, — подшучивая, с улыбкой шепнула я ей на ухо и отдала свою порцию. — Да, она приютила меня, а потом и Лею. Удивительной души женщина. Не знаю, что бы без нее делала, — ответила я мужчине.
— Угу, — что-то припоминая, усмехнулся он и сделал очередной глоток. — А когда обратно едете?
— Не знаю, как деревенские со всем управятся, так и поедем, — пожала плечами.
— Это где-то через пару часов, — что-то прикинул он в уме. — Что ж, тогда я вас еще до отъезда найду, а пока извиняйте, но мне нужно идти, — проговорил он, вставая и выкладывая на стол монеты.
— Да, конечно...
Лея как раз допила мой взвар, и мы тоже направились на выход. Ходить по торговым рядам уже не хотелось, поэтому мы пошли к своей телеге и присели на травку в ее тени. Не прошло и пяти минут, как подошли две молодки из нашей деревни и, щелкая семечки и красноречиво на меня косясь, начали беседу.
— У некоторых ни стыда, ни совести!
— И не говори! — забросила одна из них семечку в рот. — Впервые мужика увидала, а уже с ним по тавернам шляется!
У меня от такого брови на лоб поползли.
— Ага, интересно, что она ему за это наобещала? — выплевывая шелуху, спросила другая.
— Так знамо что, — усмехнулась первая. — Что эта чужачка еще предложить-то может?
— Ага, остается только удивляться, на что этот однорукий клюнул-то?
— И не говори, — очередное щелканье семечками, — кожа да кости, и ухватиться-то не за что.
И вот сижу я оплеванная, при чем буквально — шелуха чуть не на голову падает, — а ответить не могу. Подскочи я сейчас и возрази, так они скажут, что не меня имели в виду, а может, драться полезут или прилюдный скандал учинят. Я уже ничему не удивлюсь. А я беременна, мне такие встряски ни к чему.
Внезапно сидящая рядом Лея подскочила и, подхватив ближайший камушек, запустила в них. В ее темных глазах плескались злость и обида. Эти двое тут же подняли крик, а я ухватила девочку за руку и потащила прочь. Она упиралась и зло зыркала на сплетниц.
— Ах ты... — перестала плеваться семечками та, в которую угодил камешек. — Люди добрые! Что творится-то? Сейчас она в честных женщин камнями кидается, а вырастет, что делать будет? А?!
— Точно влияние этой чужачки! У Фаинки она такой не была! — поддержала ее подруга. Я тащила Лею прочь, а та так и норовила выскользнуть из рук.
— Лея, прекрати! — наконец, не выдержала я.
— Они злые! Они тебя обзывали! — с обидой выпалила она.
— Ты права, хорошая моя: они злые. Только камнями все равно кидаться нельзя, — я присела перед ней, чтобы заглянуть в глаза.
— Почему? Они ведь злые! — девочка смотрела своими глазищами, кажется, прямо в душу.
— Но все остальные теперь злой считают тебя. — Она несогласно засопела. — Пойми, нельзя все решить силой и киданием камней.
— И что тогда нужно было делать? Просто слушать, как они тебя обижают?
И вот что ей на это ответить? Я обняла ее:
— Леечка, спасибо тебе за защиту! Но давай договоримся так: если меня кто-то обижает словами, то я сама буду им отвечать, а если молчу — значит, так нужно. — Она несогласно засопела. А я заговорщицки улыбнулась и продолжила: — А потом мы с тобой вместе придумаем, как их научить уму-разуму.
— Отомстить, что ли? — недоверчиво переспросила девочка.
— Нет, именно что научить уму-разуму. Идет?
Лицо Леи внезапно осветила такая же заговорщицкая улыбка, и она ответила:
— Идет!
Я встала и протянула ей руку, чтобы вернуться в тень телег. Сплетниц уже куда-то унесло, место снова было свободно.
— Вот вы где! — шел нам навстречу Леб и улыбался. В руках у него была большая корзина.
— А я вам тут кое-что принес!
Я смутилась, припомнив разговор молодок, и потупилась.
— Спасибо, господин Леб, но не нужно.
Улыбка сползла с лица мужчины.
— Так я от чистого сердца, Аника!
— Вы-то от чистого, только некоторые могут не так понять, а нам еще жить в деревне, — вздохнула.
Он, сдвинув вперед картуз, почесал пятерней затылок.
