Грустно вздохнув, она махнула рукой.
— Плохо всё. Дэймон раненый лежит, помирать собирается. А Буке левую руку в бою отрубили. Лежит весь грустный, плохие мысли думает.
— Бабушка Дэймона смотрела?
— Ну, она-то говорит, что всё хорошо будет. Но он же бегать не может, а Бука его обещал убить.
— Бука про него плохое думает?
— Про себя. Не знает, что делать будет, как на ноги встанет. Говорит, что его даже в дворники не возьмут.
— Та-а-а-к. Придётся мне им мозги вставлять, обоим сразу.
— Бабушка запретила вам ходить.
— Вот как раз ходить-то я и не буду. Вызови мне Йорика.
Болтливый скелет сразу понял, что мне нужно и убежал. Пока я одевался с помощью Шагры, он явился в компании четырёх других скелетов. Стальные мертвецы тащили большое кресло, кажется, взятое из каминного зала на первом этаже.
— Ага, сюда ближе несите.
Осторожно, чтобы не беспокоить ногу, я перетёк с кровати на средство передвижения.
— Всё, я готов. Несите меня в госпиталь. Кстати, где он?
— Мы его в правом крыле сделали, в большом танцевальном зале.
— Владыка, — забеспокоился Йорик, — а мы вас на лестнице не растрясём? Магистресса Матильда сказала, что вам нужен полный покой.
Услышав про бабушку, скелеты дружно отошли от кресла, словно и не собирались меня нести. Ох и запугала мертвецов железная старушка!
— Спокойно, никаких лестниц. Поедем через Казну.
Ровно через полторы минуты меня торжественно внесли в импровизированный лазарет. Ну, что сказать — профессионально сделали. Ряды коек, разделённых ширмами, чистота, у каждой кровати столик с выставленными лекарствами. Между рядами ходит “дежурная медсестра” — скелет в белом халате и меряет всем больным по очереди температуру.
— Где они?
Шагра показала рукой на крайний ряд. Буку и Дэймона положили на соседних койках, так что они вяло и уныло переругивались через тонкую ширму.
— Так-так, вижу, ничего не изменилось.
— Владыка!
Они бы вскочили, но я запретил им жестом.
— Расстраиваете вы меня, оба. А мне бабушка запрещает это делать, говорит, вредно для выздоровления. Бука, чего это ты решил со службы уйти? Надоело быть генералом?
— Владыка, так ведь, — орк продемонстрировал левую руку, превратившуюся в культю, — нельжя мне шлужить.
— Ты вроде правша, топор всегда в правой держал. Или ты без левой командовать не можешь?
— Эм… Владыка, у наш, у орков, калека не может быть вождём.
— Во-первых, ты служишь у меня, а не где-то “у орков”. А мне без разницы, сколько у тебя рук. Я тебя сделал генералом, будь добр, никаких самоволок. Во-вторых, мы тебе железную руку сделаем.
Глаза Уру-Буки загорелись дикой надеждой, но он всё ещё сомневался.
— Владыка, так ведь это не по правилам.
— И что? Ты видел хоть раз, чтобы я по чьим-то дурацким правилам поступал? Делать надо, как лучше, а не как принято.
Орк наморщил лоб. Было почти слышно, как в зелёной голове крутятся мысли. Ну, давай, соображай!
— Д-да, — Уру-Бука кивнул, — вшё правильно. Я не могу оштавить шлужбу. Кто вам будет шоветы давать? Кто прикроет швоей грудью в шлучае опашношти? Никуда не уйду, я и одной правой вшех победю.
— Молодец, правильно!
Он чуть не подпрыгнул на кровати, когда осознал, что может остаться и командовать дальше. С торжеством он огляделся вокруг, ища, кому можно похвастаться. За перегородкой тяжело вздохнул Дэймон. Бука нахмурился и рявкнул:
— Уберите ширму!
— Брат, не надо! — попыталась вмешаться Шагра.
— Любишь его?
— Угу.
— А ты?
Бука посмотрел на парня.
— Да.
— Раж я нарушаю традичии, то и вам жапрешять не имею права. Учти — обидешь шештру — приколочу жа уши к воротам. Понял?
Шагра бросилась к Дэймону, а Бука перевёл взгляд на меня.
— Владыка, вы не шутили про жележную руку?
— Нет, не шутил. Выздоравливай и пойдём к дедушке, он в таких штуках мастер.
Уру-Бука, радостный до невозможности, откинулся на подушки. Никогда не видел, чтобы он так улыбался. Э-эх, приятно вот так за минуту сразу троих сделать счастливыми.
— Несите меня обратно, — махнул я скелетам, — у меня тоже постельный режим, между прочим.
* * *
Через час Шагра, сияющая, как начищенный золотой, принесла мне завтрак.
— Владыка, к вам посетитель.
— Кто?
— Ваш портной.
— А, Мошуа, пусть заходит.
— Владыка, у вас завтрак.
— Ничего, я люблю поговорить во время еды. Давай, пусть развлекает больного.
Гоблин, проскользнул в приоткрытую дверь и скромно устроился на табуреточке, дожидаясь, пока я съем яйцо всмятку.
— Доброго утра, Мошуа.
— Ви таки даже не представляете, какое оно доброе. Видеть вас живым — это лучшее зрелище, какое я мог себе представить.
Я хмыкнул, с сомнением глядя на гоблина.
— Мошуа, мне кажется, вы больше любите золото, чем меня.
— А кто таки мне его платит? Ви! Значит вас я рад видеть даже больше.
— Ой, только не надо! — я всплеснул руками и передразнил гоблина, — ви делаете мне смешно. Не может быть, чтобы ви пришли просто меня смотреть, как мамонта в зоопарке. Выкладывайте, что у вас.
Мошуа поперхнулся и посмотрел на меня со смесью уважения и опаски.
— Думаете, мне пора на пенсию, раз меня все угадывают, как простого лавочника, желающего впарить трусы в нагрузку к носкам?
— Не забывайте, Мошуа, я — не все.
— Ну да, ну да, — он покачал головой, — ви точно не все. Между вами и остальными четыре маленькие разницы, как говорят у нас в Гоблинарии.
— Не тяните, выкладывайте, что у вас.
Тяжело вздохнув, Мошуа посмотрел на меня жалостливым взглядом.
— Можно, я попрошу у вас за одного хорошего знакомого?
Глава 6
— Ах, Мошуа, — я широко улыбнулся, — у всех у нас есть такие “хорошие” знакомые. Конечно, вы можете.
Гоблин с явным облегчением выдохнул.
— Ви очень добры, Владыка.
— Но, так часто бывает, что такие знакомые оказываются общими. Давайте, я попробую угадать, о ком идёт речь.
— Ой, ну что вы!
