— Нет-нет, доставьте мне удовольствие. Я обожаю загадки.
— Вам таки откажешь, — буркнул гоблин.
— Готов спорить, что у него зелёные уши. Такие острые и волосатые. Я прав?
— Ну…
— Прав, по глазам вижу.
— Слушайте, я вас очень уважаю, Владыка, но где ви этого набрались? Когда ми познакомились, ви были такой приличный молодой человек. Так культурно торговались!
— А сейчас что? Испортился? Стал неприличным?
— Нет, сейчас ви такой, извините за виражение, монстр, — Мошуа выставил ладонь, — в хорошем смысле этого слова. Вам палец в рот не клади — откусите вместе с рукой.
— Что делать, приходится. Видите, что вокруг творится? То светлые, то тёмные, все только и мечтают, как вы говорите, откусить. Приходится делать “ам” первым.
Гоблин сочувственно вздохнул.
— Что поделаешь, светлые времена.
— Вот-вот.
Пожевав губами, Мошуа попытался вернуть разговор в нужное русло.
— Так вот мой хороший знакомый…
— Гоблин.
— Что? Ах, да, гоблин. Он таки очень печалится, что приходится жить в такое сложное время.
— Очень его понимаю. Не думает об эмиграции? Могу посоветовать симпатичный мир, с его талантами он точно не пропадёт.
— Пожилому гоблину тяжело переезжать в зрелом возрасте. Связи, личные контакты, родственники. Опять же климат не всякий подойдёт. Так вот мой знакомый, он очень не хочет переезжать. А даже наоборот, хочет остаться и всячески содействовать делу Владыки. В экономической плоскости, так сказать.
— Так в чём проблема? Пусть содействует, я не против.
— Он опасается.
— Светлых?
— Вас.
— Меня? Неужели я такой страшный?
— Ой, ви себе не представляете, какой трепет внушаете.
— Ну, пусть не смотрит на меня.
— Он боится, что ви, простите за виражение, приколотите его голову к воротам. Есть в вашем роду такая добрая традиция.
— За дело? За дело могу, не отрицаю. Дедушка говорит, что это самое лучшее средство от головной боли.
— Отрубить голову? Чтобы не болела?
— Ну, да. Только не у того, кому рубят, а у меня. Нет головы — нет проблем.
— Я таки уже говорил, что ви чуть-чуть монстр?
— На должности монстра у меня Сеня.
Гоблин тяжело вздохнул и снова перешёл в атаку.
— Владыка, я хотел попросить. Ви не могли бы поговорить с моим знакомым, не рубя голову сразу? Вислушать, может быть, он и не виноват совсем. Понимаете, бывают в жизни обстоятельства, когда приходится поступать не как хочется. А потом, очень жалеть, что так сделал.
— Мошуа, признайтесь, ваш знакомый — это Лев, как там его, Бонифатьич?
— Как ви догадались?!
— Читал в детстве много, вот и вырос умный.
— Так…
— Сколько вы с него содрали за эту просьбу?
— Что? Да я…
— Мошуа, не надо строить из себя девицу на выданье. Я прекрасно знаю, что вы бесплатно и пальцем не пошевелите. Так что назовите мне сумму. Нет, я не буду требовать половину, мне чисто из интереса.
Помявшись немного, гоблин выдал:
— Три тысячи золотом.
— Эк его прижало, болезного.
— Ви себе не представляете, насколько правы! Его заставили, чтобы он пошёл на тот ужасный проступок. Они обещали сжечь лавку! Две.
— Лавка это серьёзно, верю. Буквально под прицелом арбалета стоял.
— Жизнью внука угрожали, — гоблин состроил жалостливое лицо, — взяли в заложники и обещали сделать чучело.
— Ну да, ну да. И он скрепя сердце согласился.
— Пришлось. Но он содрал с них по тройному тарифу!
— То есть ещё и деньги взял?!
— А как иначе? — Мошуа откровенно удивился, — бесплатно гоблины никогда ничего не делают. Нам религия запрещает.
— Эк вы устроились хорошо.
— Владыка, — гоблин вытер лоб платком, — так что с…
— Львом Бонифатьичем?
— Да-да.
— Передайте, что прибью голову к воротам, как он и хотел. Не могу же я его разочаровать!
— Владыка, а может быть, ви дадите ему шанс? У него есть очень хорошее предложение. Знаете, когда ви виздоровеете, может быть, ви пойдёте в город, зайдёте покушать шашлыка. А к вам подсядет наш общий знакомый, расскажет свою грустную историю. За это же нельзя рубить? Нет, если ви послушаете и решите — то конечно. Но дайте ему хоть сказать пару слов.
— Десять тысяч.
— Что?
— Золотом. Я решил обратиться в вашу религию и ничего не буду делать бесплатно. Десять тысяч, и я его выслушаю.
— И не казните?
— С гарантией от казни — сто тысяч.
— Ви же Владыка, а не гоблин. Вам недостойно так делать!
— Как говорил один хороший человек: с гоблинами я гоблин, с орками я орк. Скажите Льву Бонифатьичу, что за сделанное придётся платить: долго, много и с чистым сердцем. Пусть демонстрирует, что готов начать это делать.
Мошуа кивнул.
— Я понял, так ему и передам.
* * *
Стоило Мошуа уйти, как “в гости” пришёл мумий. Выглядел старик празднично-белоснежным и радостным.
— Матильда вчера бинты поменяла, — пояснил он, — перемотала меня, аж новым человеком себя почувствовал. Давно собирался её попросить, но всё руки не доходили — то одно, то другое. А тут отличный повод себя в порядок привести.
— Деда, ты мне расскажи, как вы живыми-то выбрались.
— Да что там рассказывать: мы уже в Казну заходили, когда я чужую магию почувствовал. Ну, стал всех торопить, покричал немного, Клэр с Дитём вперёд пихнул. И тут ка-а-ак жахнет! Пламенем как долбанёт! Скелетов, что снаружи были, расплавило сразу. Я с краю стоял, меня зацепило чуток. Дитя исчезла, хоть и в безопасности была. Но Казна молодец — сообразила, что к чему. Дверь захлопнула, пламя сбросила куда-то.
Из угла послышалось довольное уханье. Ах, ты зараза, подслушивает! Ладно, ругать не будем, она действительно молодец.
— Очень хорошо. А то я за вас очень испугался.
Мумий покачал головой.
— Я сам перепугался до жизни. Чуть не воскрес в живом виде, всем магам на зависть. Но, справились, хвала тёмным богам. Осталось только Казну починить.
— Сломалась?!
— Дверь опалило знатно. А она, — пожаловался мумий, — менять отказывается.
— Не дамся! — раздалось из угла, — это не сертифицированная для магических сущностей дверь! У неё, может, со мной совместимости не будет. Я тогда совсем работать не смогу.
