Гоблин тяжело вздохнул.
— А потом ми переехали. Ну, ви знаете, погромы и всё такое. Мне даже сломали скрипку, на которой я учился играть. Да, какие-то хулиганы. Бабушка ещё очень расстраивалась, а дедушка сильно радовался, что я больше не буду пиликать на скрипочке, когда он пьёт вишнёвую настойку и закусывает солёным груздём. Так вот, ми переехали, и тумбочка, откуда все брали деньги, потерялась. Да, представляете? Пришлось мне идти шить костюмы и кормить мою бедную семью. Вот так и страдаем с тех пор. А была бы у нас та тумбочка…
— Мошуа, если вы не замолчите, я встану и прикажу вас казнить. Как вас домашние выносят, словоохотливый вы мой?
— Страдают, — гоблин развёл руками, — но им приходится, а ви можете меня выгнать. Но тогда ви не узнаете, какие медали я сделал. О, это песня песней какие медали. Сам Шалмон-мудрый не носил таких медалей! А он был таки мудрейший из гоблинов и у него всё царство было, как тумбочка моей бабушки. Брал сколько хотел, а что не мог унести…
— Надкусывал?
— Зачем? Сдавал в аренду и забирал в следующий раз.
— Хватит! Выкладывайте, зачем пришли.
— Так я же говорю: принёс медали, чтобы ви одобрили. Вдруг вам опять не понравится.
Гоблин выложил передо мной образцы медалей в чёрной бархатной коробочке. Ну, что сказать — идеально! Именно то, что я и хотел.
— Где художница? Вас я хвалить не собираюсь, вы и так с этого поимеете хорошую прибыль. А вашу дочь просто необходимо осыпать восторгами и комплиментами.
Мошуа поджал губы.
— Я таки вас очень уважаю, Владыка, но ви испортите мне ребёнка. Девочка сидела дома, шила, готовила. А сейчас? Всё время бежит к себе и сидит над рисунками, не расспрашивает меня вечерами, как прошёл день, не режет мне выкройки.
— Кхм, Мошуа, я не знал, что вы домашний деспот. Мне жаль разбивать вашу домашнюю “идиллию”, но я люблю помогать талантам. Грех с вашей стороны рубить способности дочери.
Вздохнув, гоблин махнул рукой.
— Ладно, ви всё равно не отступитесь, а Сагва действительно хорошо рисует. Скажу, чтобы зашла к вам.
Она примчалась ко мне минут через десять. Я долго расхваливал её работу, заставляя краснеть и стеснительно смотреть в пол. Ничего, к похвале быстро привыкают, ещё успеет заболеть звёздной болезнью. В конце разговора я попросил её нарисовать портрет Клэр. Только “неофициально”, чтобы девушка не заметила. Гоблинка обещала постараться и сбежала.
* * *
Вечером ко мне пришёл мумий. Старик принялся задумчиво ходить по комнате, перекладывать вещи с места на место и хмыкать.
— Деда, что-то случилось?
— М-м-м… Да вот, понимаешь, какая штука. Не получается, зомби меня защекочи.
— Что?
Мумий тяжело вздохнул.
— Вечный двигатель. Помнишь, ты хотел для своего “тырымвая”?
— Ага, было дело.
— Ничего он не вечный, — старик развёл руками, — издевательство, а не двигатель.
— Погоди, — я подсунул подушку под спину и сел, — ты же при мне его запускал. Всё работало, он перегрелся и взорвался.
— Угу, — мумий кивнул, — ты попросил его наладить, чтобы не грелся и можно было выключать.
— Не получилось?
— Почему? Всё получилось, наладил, запустил, — он снова вздохнул, — только он работает всего час. А потом вырубается. Пуф, и всё. Хочешь запустить — читай заклинание заново.
Старик сел на кресло и расстроенно покачал головой.
— Давно я так не ошибался. И ведь в любом справочнике написано — вечный. Только никто его до ума не доводил, чтобы проверить.
— Печально, — я даже скривился, — не будет у нас нормального трамвая.
Мумий грустно молчал, разглядывая бинты на пальцах и щёлкая суставами. Разочарованный таким обманом, я приказал кровати подойти к окну. Ну, что за дела! И как теперь прикажете делать транспорт?
Повинуясь приказу, кровать неспешно потопала через комнату.
— Стоп!
Кровать, повинуясь крику, остановилась.
— Деда, а зачем нам вообще этот двигатель?
— Так ты же сам сказал, что тебе для тырымвая он нужен. Не знаю, куда ты его там пихать думал…
— Да нет же! Я хотел, чтобы он крутил колёса. Но зачем?! Вот!
Пальцем я показал на кровать.
— Не понял.
— Лапы! Сделаем трамвай на лапах. Пусть пешком ходит. Ничем не хуже колёсного привода. А это заклинание точно работает дольше часа.
Мумий хмыкнул и минут пять обдумывал предложение.
— Предположим. Нарисуй мне, как твой тырымвай выглядит.
Через час, совместными усилиями, мы набросали проект первого общественного транспорта на топающем ходу. Мумий, в котором проснулся инженер, потирал руки.
— Пусть выкусят эти высоколобые умники из магических академий. Десять ног сделаю, будет бегать, как сорон, и остановки объявлять приятным голосом. Деньги за проезд сам будет собирать.
— Сложно будет его сделать?
— Ещё не знаю, — мумий отмахнулся, — ты лежи, а я уж сам. Потом, как сделаю, покажу.
Старик бодро направился к выходу, бормоча что-то под нос и не обращая на меня внимания.
— Деда, подожди.
— Ну, что ещё? Ты меня с мысли сбиваешь.
— Не знаешь, что это за алфавит такой?
Я протянул ему тетрадь из библиотечного ящика.
— Это? Обычные гномские буквы. Только ерунда какая-то записана, нет таких языков в нашем мире.
— Уже интересно. Можешь мне написать эти гномские буквы, как их в обычные перевести?
Мумий, чуть раздражённый, что я отрываю его от интересной задачи, взялся за перо. Оказалось, что переводить с гномьего письма не такое уж и простое дело. Значение символов разнилось от того, какие знаки стояли рядом, а обычное “Р” записывалось аж пятью буквами. Впрочем, три листа правил мумий набросал всего за пару минут.
— Держи. Я общие понятия накидал, если будут сложности, спрашивай.
Мумий, отдав мне листки, вызвал Казну и сбежал в свою лабораторию. А я взял бумагу, перо и принялся расшифровывать странные записи.
Глава 12
Переводить с гномской письменности на человеческую оказалось мучительно. На полстранички текста у меня ушёл час, не меньше. Я даже вспотел, пока разбирался, где какое правило использовать. Кто вообще придумывал гномам этакую пакость? С ума можно сойти, пока разберёшься, в каком случае “PZ” это “ж”, когда “ша”, а если после “YA”, то “пс”. Тьфу! Да ещё и почерк автора оказался хуже некуда, как курица лапой.
Когда мне окончательно надоело расшифровывать, я отложил тетрадь и взял листочек с текстом. Ну, что же там такое?
