Пришлось ей переставлять скамеечку. При этом вздыхая, будто я заставляю тяжко работать.
— Как тебе вчерашнее приключение?
— Весело было, — буркнула Дитя, всё также глядя в пол.
— А здорово ты их! Напугала так, что они в плен сдались с удовольствием.
— Ага.
— И вилкой знатно. Лучше, чем Уру-Бука мечом!
— Это я могу, — она посмотрела на меня и хихикнула, — вилкой лучше всего. От неё четыре дырки, а от меча одна.
— Может тогда к ней ещё зубчиков сделать? Штук восемь.
— Не! Тогда это грабли получатся.
— А если в три ряда?
— Застревать будет, — со знанием дела заявила девочка, — мы пробовали.
— Мы это кто?
— Ну, — она замялась, — мы, это мы.
— Дочки Тьмы?
Она вдруг разом стала серьёзной, отвела взгляд и не ответила.
— Я зашёл на запретную территорию?
— Ну, — девочка вздохнула, — прямого запрета нет. Но говорить об этом нежелательно. При посторонних, я имею в виду.
— А я, тоже посторонний?
Дитя Тьмы молчала несколько минут, кусая нижнюю губу и глядя в окно. Мне показалось, что она старше, чем хочет казаться. Намного старше.
— Нет, — она вздохнула и снова потупилась, — уже, наверное, не посторонний.
— А может, сделаем так, — я хлопнул рукой рядом с собой, — садись рядом и мы об этом пошепчемся. Вроде и не вслух, понарошку.
Девочка кивнула и пересела мне под бок. Я не торопился — рядом со мной сидело странное, ужасно опасное существо. С другой стороны, я сам из другого мира, из родни у меня ожившие мумии, домашний питомец — монстр, лучший друг — орк. Какая у меня должна быть воспитанница? Так что всё в порядке.
— Ты действительно, — прошептал я ей на ухо, — дочка Тьмы?
— Нет, — шепнула она в ответ. От её тёплого дыхания в ухо у меня по спине побежали мурашки, — то есть не так. Дитя Тьмы это такая… Ну, такое название, что делать надо.
— Должность?!
— Ага, — она радостно закивала, — должность, точно. Мы даже делимся: Младшая дочь, это кто один раз на задание ходил. Средняя, кто много.
— А ты, какая?
— Старшая, — с гордостью шепнула девочка, — я лучшая из лучших. Только ничего не помню.
— Почему?
— Мы когда возвращаемся, Тьма у нас память из головы забирает. Ну, чтобы не переживали, не расстраивались.
— А вас, таких Дитей, много?
— Много, наверное. Целая толпень! Но я считать не умела, когда видела всех. А сейчас умею, Клэр научила.
Она тяжело вздохнула.
— В следующий раз посчитаю, когда увижу. Жаль, тебя помнить не буду, чтобы рассказать.
— А обязательно возвращаться туда? Тебе приказали?
— Н-нет. Тьма не приказывает, только говорит, куда идти.
— И что делать?
— Зачем? Мы и так знаем: наводить беспорядки, сеять хаос, гасить свет, чтобы Тьме было удобно заглядывать.
— А потом?
— Назад телепортюримся, когда всё сделали.
— И никак не остаться?
Девочка грустно помотала головой.
— У нас же нет другого дома. И родителей нет. Только Тьма и её чертоги.
— А ты хотела бы остаться? Здесь, с нами?
— Угу.
Вот значит как. Это что же, только привык к ребёнку, только нашёл общий язык, только полюбил, и отнимут? Да вот прям щазь!
— Знаешь что, а давай-ка прогуляемся
— А куда?
— В тронный зал.
— А зачем?
— Кое с кем поговорим, тебе понравится.
Я встал и взял её за руку. Казну вызывать я не стал — надо было ещё раз всё обдумать, а по пути как раз будет немного времени.
В тронном зале было тихо и пусто. Подушечка лежала на своём месте, в витражное стекло на дальней стене с тихим жужжанием билась пчела. Глупая, лети в другое место, здесь цветов нет. Пальмы, или что там за растения, по углам есть, но цветов я на них не видел никогда.
Мы подошли к трону, я сел и взял Дитя на руки.
— Ты сказал, что мы будем говорить. А с кем?
— Закрой глаза. Только чур не открывать, пока я не скажу.
— Ладно.
Дитя завозилась, устраиваясь поудобнее, зажмурилась и тут же чуть-чуть приоткрыла хитрющий правый глаз.
— Не подглядывай!
Она хихикнула, но честно закрыла глаза.
— Ещё нельзя?
— Нет.
— А сейчас?
— И сейчас.
Я убедился, что она выполняет обещание, опустил веки и позвал Калькуару.
* * *
В лицо ударил порыв ветра и запах цветущих трав. А следом прозвучал знакомый голос:
— Неожиданно. Давненько у меня не было таких гостей.
Я открыл глаза. Калькуара, на этот раз одетая в строгое платье из чёрного бархата, смотрела на меня чуть нахмурившись.
— А уже можно разжмуриваться?
Дитя, услышав голос, принялась крутить головой, но глаза не открывала.
— Смотри, если не боишься, — Калькуара улыбнулась, уже не так строго.
— Ой!
Они разглядывали друг друга как встретившиеся белый медведь и пингвин: сущности из разных миров, никогда не пересекавшиеся. Если бы не важность момента, я бы рассмеялся.
— Удивительно, — первой пришла в себя Калькуара, — такая маленькая девочка, а столько силы.
— Такая большая тётенька, а столько суровости, — не осталась в долгу Дитя.
— Если бы кто-то, не будем тыкать пальцем, не пытался писать у меня на стенах неприличные слова, может, я была бы менее сердитой.
— Если бы кто-то, — Дитя поджала губы, — не заблудял меня в коридорах, я бы и не писала. Могу показать пальцем, кто именно.
— А кто цветы в оранжерее оборвал?
— А кто мне муравьёв в комнату напустил?
— А кто занавески на третьем этаже…
— А кто…
— Девочки, — встрял я в нарастающий скандал, — я вам не мешаю? Могу оставить вас пока, вернусь, как закончите.
Калькуара фыркнула, сложила руки на груди и отвернулась. Дитя Тьмы в точности повторила её движения и надулась как пузырь.
— Всё? Можно переходить к делу?
Обе промолчали, обиженно глядя в разные стороны.
— Ну и отлично. Значит так, я хочу кое-что оформить официально. Так сказать, семейное дело.
