Она закивала часто и нервно:
– Да, и притом такой, чтобы Эмилия умерла недели через три. К тому времени я найду вескую причину и вернусь в Россию. Держу пари, граф сделает мне предложение сразу после похорон.
Донат сжал кулаки и стукнул ими по столу:
– Нет, я не смогу, не смогу! Я наркоман, но не убийца!
Мария встала, подошла к бывшему любовнику и обняла его.
– Донат, – промурлыкала она ласково, – мне было хорошо с тобой. Ты образованный культурный человек и хороший любовник. Я обязательно вернусь к тебе, если ты сделаешь так, как я тебя прошу. Я положу тебя в наркологическую клинику. Для этого нам тоже понадобятся деньги. А потом ты закончишь мой бракоразводный процесс и разведешься сам, чтобы жениться на мне.
У него пересохло во рту. Эта женщина влекла его, манила, очаровывала своими речами, как сладкоголосая сирена, и Донат ничего не мог с собой сделать.
– А Комаровский? – прошептал он, чувствуя, как сдается и сладостные волны желания наполняют его тело. – Ты же собралась за него. Или это не так?
Мария расхохоталась:
– Комаровский? Я подумаю, что с ним делать. Помоги мне сейчас, Донат, и больше никто не разлучит нас.
Он покачал головой:
– И ты вылечишь меня?
Она прижалась щекой к его щеке:
– Да, да, да.
Прилуков встал и облокотился на стол.
– Я не приготовлю яд за один день. Понадобится время.
– Я умею ждать. – Тарновская пожала его руку и прошептала: – Иди, иди, Донат.
Он вскинул голову, наполняясь радостью. Впервые за год в его жизни замаячил свет. Прилуков поверил, что эта женщина, которой он так много отдал, спасет его, вытащит из трясины. И если для этого понадобится убить человека, он убьет.
Толкнув дверь, Донат обернулся. Мария смотрела на него, и ее полные красные губы улыбались. Она чувствовала, что крючок, который ей когда-то удалось засадить в этого мужчину, сидит крепко, и пока рыбка с него не сорвется. А ее диадема снова покоилась на туалетном столике.
Глава 60
Приморск, наши дни
Павлов, несмотря на ненависть ко мне, сдержал обещание. Адвокат, довольно молодой и симпатичный, с коротко стриженными блондинистыми волосами и голубыми глазами, одетый в строгий костюм, вошел в комнату для допросов, держа в руке кожаную папку.
– Итак, давайте знакомиться, – начал он. – Меня зовут Артем Викторович Панайотов. Можно просто Артем. Я ваш защитник.
– Что ж, очень рад, – процедил я, не скрывая раздражения. Что может сделать этот мальчишка? Утопить меня еще больше? Наверное, Павлов специально подыскал самого молодого и неопытного.
Артем усмехнулся:
– Ой, не лукавьте, Максим Петрович, вы нисколечки не рады. И я понимаю, почему. Вы хотели бы видеть пожилого адвоката с большим послужным списком, а не вчерашнего студента. Но давайте считать цыплят по осени.
«В конце концов, лучше такой, чем никакого», – подумал я. Но окажется ли мой защитник хотя бы «таким», или он никакой во всех смыслах? Артем словно читал мои мысли:
– Решили, пусть хоть какой-нибудь. – Он улыбнулся задорно, по-детски. – Знаете, Максим Петрович, я очень самолюбивый человек. Это мое первое дело, и я намерен его выиграть. Да, да, и не смотрите на меня так. – Адвокат открыл папку. – Если вы без утайки расскажете мне обо всем, что произошло, я буду ходатайствовать, чтобы вас отпустили под залог.
Я взлохматил волосы и расхохотался:
– Под залог? Да вы с ума сошли! Вы, наверное, не читали показаний двух свидетелей, которые утверждают, что я убил свою жену? Для Павлова все предельно ясно.
– Возможно, для него и ясно, – буркнул Артем, – а для меня самое интересное только начинается. Но давайте послушаем вас.
Он распорядился, чтобы в допросную принесли чай, и я, глотнув насыщенный и очень сладкий напиток, вдруг, неожиданно для себя, почувствовал желание все рассказать этому мальчишке. Я начал со своей женитьбы на Надежде, объяснил причины, по которым так поступил, потом перешел к Леночке и нашей любви и, наконец, поведал о страшной кончине супруги.
– Я не рассказал даже Павлову, что это Лена убила Надежду. – Я сжал кулаки. – Знаете почему?
Он дружески улыбнулся:
– Потому что вы были уверены, что она придет в себя и изменит показания, но этого не случилось. Отсюда возникает вопрос: зачем Лене нужно было убивать свою начальницу и подставлять вас? Заметьте, она хорошо подготовилась к убийству: выбрала пустынное место, сунула вам буклет, договорилась со лжесвидетелем, подстроила утреннюю сцену. Пока я, как и вы, в недоумении насчет ее поступка, но, даю слово, я доберусь до истины. Как говорится, нет ничего тайного, что не стало бы явным. – Артем отодвинул стакан и посмотрел на меня: – Вы уверены, что ничего не пропустили?
Я подумал, что на душе стало легче. Как нужно порой человеку высказаться!
– Уверен.
– Вот и отлично, – похвалил он меня и поднялся. – Сегодня мы уже не увидимся. Если Павлов вас вызовет на допрос, настаивайте на своих показаниях.
– Представьте, я это и собирался сделать. – Я пожал его крепкую руку. – Вы на моем месте рассказали бы о Елене?
– Разумеется, – бросил он через плечо. – Непременно рассказал бы.
Я вздохнул:
– Павлов мне не поверит. Он уже вынес вердикт.
– К счастью, тут решает не только он, – успокоил меня Артем. – Ну, я побежал. Сегодня мне предстоит многое выяснить. А вы помните о моих советах и не очень-то бойтесь этого Павлова. На любого человека можно найти управу. Впрочем, он показался мне не злодеем из детской сказки, а всего-навсего законником, который быстро переключится на другого убийцу, когда получит такую возможность. Я собираюсь ему помочь.
Странно, но теперь этот мальчик внушал мне уважение.
– Вы моя последняя надежда, – сказал я ему на прощанье, и слово «надежда» заставило меня вздрогнуть. Я вспомнил о жене, лежавшей в морге, и мне стало нестерпимо жаль ее. Я вдруг почувствовал виновным себя в ее смерти. Если бы не мое увлечение этой Леночкой, все могло бы быть по-другому. Ну зачем мне понадобилось влюбляться, согласиться на ограбление, которое и привело к смерти? Я мог бы сейчас готовиться к путешествию и получить от него максимум удовольствия, но я повел себя как похотливое животное. И вот результат: отныне, неизвестно на какое время, мой дом – эта серая камера. Я вздрогнул, когда конвойный назвал мою фамилию. Я знал, что Павлов захочет допросить меня после посещения адвоката, и не ошибся.
Глава 61
Венеция. 1906 г.
– Это очень любезно с вашей стороны, Мария, согласиться делать мне уколы, – Эмилия Комаровская, когда-то цветущая и красивая женщина и талантливая музыкантша, теперь напоминала высохшую тень. На тусклом желтом лице жили лишь одни глаза – черные, влажные и проницательные. – Павел сказал мне, что наша медсестра неожиданно уволилась.
