Резко зазвонил телефон. Делла Стрит подняла трубку:
– Алло… Кто говорит? Кого? Викки Брэкстон?.. Минуточку,
пожалуйста… Кто-то хочет переговорить с вами, – повернулась она к мисс
Брэкстон, – и говорит, что это очень важно.
– И там сказали «Викки»? – осведомилась она.
– Да.
– Боже мой, я ничего не понимаю. Никто в городе не знает,
что я здесь нахожусь, и только самые близкие и члены нашей семьи называют меня Викки.
Почему меня… я ничего не понимаю.
– Знаете, лучше самой взять трубку, – предложила Делла
Стрит, – и выяснить, кто же это спрашивает. Так в любом случае будет лучше.
– Минуточку, – снова сказала Делла в трубку, когда из нее
послышался раздраженный шум. – Что вы хотите?.. О, конечно, я передам ей. Это
ваш брат Джим.
– Алло, Джим, – Виктория Брэкстон взяла телефонную трубку. –
Это Викки. В чем дело?.. Что?.. Не может быть! О боже!.. Ты уверен?..
Отправляюсь домой немедленно…
Она швырнула трубку, обернулась к Мейсону:
– Как я боялась, так оно и случилось! Элизабет при смерти.
Они всех обзвонили, пытаясь разыскать меня. Джим, мой брат, случайно вспомнил…
Мне нужно идти.
Она пошла к выходу, но, заметив другую дверь – в коридор,
свернула, схватилась за ручку, рывком отворила дверь и пулей выскочила из
комнаты. Бросив взгляд на Деллу Стрит, Мейсон запустил в смущении руки в свою
густую волнистую шевелюру.
– Хорошенькое дельце, ничего не скажешь!
– Шеф, у вас будет законное основание вышвырнуть меня, если
я когда-либо упомяну о бане, самой жуткой в вашей жизни бане, в которую вас
засунули, – сказала она, намекая на созвучие этого слова с фамилией Натана
Бейна.
– Распотрошу, четвертую! – с шутливой свирепостью рявкнул
он, видя, как Делла Стрит приняла оборонительную стойку. – А где это
злополучное завещание?
– Она тут же сграбастала его, засунула в сумку и умчалась на
всех парах.
– Этот документ, Делла, – задумчиво произнес Мейсон, – в
будущем может стать чрезвычайно важным.
– Вы думаете, если миссис Бейн действительно при смерти, то
существует возможность…
– Какая-то необычность последнего предложения этого
завещания, отсутствие какой-либо завершающей пунктуации…
– Следующий раз, шеф, бьюсь об заклад, – Делла Стрит цинично
усмехнулась, – в конце предложения будет поставлена точка.
– Нет, Делла, – он поджал губы, – не думаю, что я стану
заключать пари, хотя полагаю, что ты права. В этом случае я окажусь в весьма
щекотливом положении. С одной стороны, я буду обязан уважать секреты клиента, а
с другой, как адвокат, дающий присягу в суде, я… Позвони Полу Дрейку и передай
ему, что мне нужна полная информация о том, что происходит в доме Бейна, и
нужна она мне немедленно. Передай ему также, что мне не особенно важно, как он
ее получит… Кстати, последний звонок Нелли Конуэй был в десять часов утра?
– Секунда в секунду, – подтвердила она.
– И она сказала, что не сможет после этого позвонить?
– Точно.
– А это, – медленно проговорил адвокат, – чрезвычайно
интересно. Запомни также, что мисс Брэкстон заявила, что никто не знал, что она
здесь была. А это может означать, что ее братец ничего не знал о намерении
Элизабет Бейн нанять меня и ничего об этом довольно загадочном завещании.
– Можно также предположить, – кивнула Делла, – что сеть
интриг и махинаций вокруг этого дела становится все гуще и все более
непроницаемой?
– Похоже на тот соус, который я как-то пытался сотворить на
охоте по одному рецепту. Вначале он был довольно жиденьким, а потом так
загустел и затвердел, что все назвали его пудингом.
Глава 8
В 11.15 позвонил Пол Дрейк:
– Хэлло, Перри. Я на станции обслуживания, в двух шагах от
дома Бейна. Элизабет Бейн умерла примерно десять минут назад, если верить
информации, полученной мною от сплетницы-соседки, болтавшейся у черного хода в
дом Бейнов.
– Причина смерти? – коротко осведомился Мейсон.
– Судя по всему – отравление мышьяком. Врачи поставили
диагноз – мышьяковое отравление – еще полдесятого сегодня утром и старались
спасти ее. Симптомы отравления появились еще до девяти. Она была слишком слаба,
и поэтому перевезти ее в больницу они не рискнули.
– А может, это самоубийство? – задал вопрос адвокат.
– Дом кишит полицейскими из отдела по расследованию убийств,
– сказал Дрейк. – Ваш друг сержант Голкомб шастает повсюду.
Мейсон задумался, потом сказал в трубку:
– Пол, есть работа для тебя.
– Какая?
– Нужно иметь не только всю конфиденциальную информацию о
смерти Элизабет Бейн, но и прошерстить все аэропорты. Мне нужно знать, какие
самолеты сегодня утром вылетели после десяти. И мне нужно это очень быстро.
– О’кей, я-то могу проверить это быстро, довольно быстро, –
заметил Дрейк. – Хотя ты сам мог бы узнать, обзвонив аэропорты…
– Пол, но это только половина дела, – прервал его ворчание
Мейсон. – Когда узнаешь о самолетах, получи словесное описание каждой улетевшей
женщины. Я особенно заинтересован в девице с вытянутым лицом, выглядит как
мышка, она может подписаться в списке пассажиров инициалами Н.К., то есть имя
начинается с Н, а фамилия – с К. Мне нужна эта информация как можно быстрее,
так быстро, что ты себе не представляешь. Сможешь?
– Может, через час.
– Постарайся побыстрее, – попросил Мейсон. – Если сможешь,
то через четверть часа. Я буду ждать здесь, у телефона. Как только что-то
узнаешь, звони мне.
Мейсон повесил трубку и начал мерить шагами кабинет.
– В чем дело? – спросила Делла Стрит.
– Возможно, около девяти или немного раньше этим утром, –
размышлял вслух адвокат, – у Элизабет Бейн внезапно начались желудочные
схватки. К полдесятому они установили диагноз – отравление мышьяком. Она умерла
примерно пятнадцать минут назад.
– Ну и что? – Делла Стрит пожала плечами.
– А то, что Нелли Конуэй вне себя от волнения пыталась
связаться со мной все утро, но у нее был предельный срок – десять часов. После
десяти она не могла звонить. Это был, судя по всему, последний срок, когда она
имела возможность подойти к телефону.
– Думаете, она куда-то улетела?
– Да, она в самолете, – уверенно сказал адвокат, – и будем
надеяться, что у нее хватило здравого смысла улететь под собственным именем.
Если нет, то, по-видимому, на багаже у нее инициалы Н.К., и она могла под
инициалы подобрать себе другую фамилию.
