– Я не готов ответить на этот вопрос.
– Почему? Вы ведь даете показания как эксперт.
– Ну… я не знаю, когда она доставала мышьяк из пузырька. Это
могло случиться и раньше… Я не знаю просто, мистер Мейсон. Я не могу ответить
на ваш вопрос. Слишком много неясных факторов.
– Понятно, что вы не можете ответить на этот вопрос, – с
преувеличенной вежливостью сказал Мейсон. – Премного вам благодарен, сержант.
Это все.
– Мистер Бейн, пожалуйста, будьте любезны, вернитесь в
свидетельскую ложу, – обратился Гамильтон Бергер. – Ваша честь, я возобновляю
мое предложение, чтобы этот пузырек и оберточная бумага были приняты как
вещественное доказательство обвинения.
– Хорошо, они будут приняты именно в этом качестве. Итак,
три пятигранные таблетки, найденные в мусорной корзинке в доме у свидетеля
Бейна, являются вещественным доказательством номер один, пузырек с аптечной
наклейкой – вещественное доказательство номер два, и оберточная бумага, в
которую был завернут упомянутый пузырек, – вещественное доказательство номер
три.
– Господин Мейсон, – резко повернулся к адвокату Гамильтон
Бергер, – можете приступать к перекрестному допросу свидетеля Бейна.
Мейсон с беспокойством взглянул на часы. У него перед
обеденным перерывом оставалось совсем немного времени, всего лишь на несколько
вопросов. Если он думает произвести впечатление на жюри, он должен работать
быстро.
– Вы отдалились от своей жены, мистер Бейн?
– Совершенно верно, сэр. К сожалению… Я уже говорил, что
вина полностью лежит на мне.
Было очевидно, что любые дальнейшие попытки со стороны
Мейсона сорвать маску с лица этого лжекающегося грешника могут только еще
больше восстановить присяжных против защитника.
– Вы виделись с женой во время ее последней болезни?
– В самом конце, когда она была едва в сознании.
– Раньше вы были женаты?
– Да.
– Ваша первая жена умерла?
– Да, сэр.
– Со своей женой Элизабет Бейн вы не виделись в начале
болезни?
– Нет. Из-за проблем, я уже упоминал, она не желала, чтобы я
находился в ее комнате.
– Вам хотелось узнать о симптомах болезни?
– Разумеется. Я метался по спальне, терзаясь в муках, мистер
Мейсон. Я спрашивал, что с ней, умолял, чтобы мне сразу же все сообщали.
Попросил доктора описать симптомы. Я хотел быть уверенным, что все, что может
медицинская наука, будет сделано.
– Вы знали, что описанные вам симптомы были определены как
отравление мышьяком?
– Да.
– Вам были известны эти симптомы?
– Нет.
– Действительно ли нет?
– Нет.
– Вы никогда прежде с ними не встречались?
– Ну разумеется, нет, мистер Мейсон.
– Я спрашиваю вас, мистер Бейн, – Мейсон встал со своего
места, – во время последней и роковой болезни вашей первой жены не проявлялись
ли у Марты Бейн такие же симптомы, которые проявлялись у Элизабет Бейн, вашей
второй жены?
– О, ваша честь, – буквально задохнулся от негодования
Гамильтон Бергер, – это заходит слишком далеко. Это попытка инсинуации. Это к
тому же незаконно, бесчеловечно, безнравственно…
– Я так не думаю, – сказал судья Ховисон, проницательно
вглядываясь в лицо Бейна. – Обвинение достаточно широко использовало данного
свидетеля. Учитывая эти обстоятельства, я даю защите свободу для перекрестного
допроса. Протест отклонен.
– Отвечайте на вопрос, – предложил Мейсон.
– Симптомы отличались, – выдавил из себя Натан Бейн,
внезапно потеряв выдержку. По его реакции чувствовалось, что он поражен точно
так же, как совсем недавно Виктория Брэкстон, и это было заметно.
– Чем они различались?
– Это был другой случай. Она умерла от пищевого отравления.
Врачи так сказали. В свидетельстве о смерти говорится…
– Вскрытие производилось?
– Нет. Я говорю, что было в свидетельстве о смерти.
– В случае с вашей второй женой было проведено вскрытие или
нет?
– Да, сэр.
– С целью доказать, что она умерла от отравления мышьяком?
– Я полагаю, окружной прокурор приказал произвести вскрытие.
– Но никакого вскрытия не было проведено в случае с Мартой
Бейн, вашей первой женой?
– Нет, – Натан Бейн, казалось, съежился в костюме.
– Вы намереваетесь получить в наследство от вашей жены Элизабет
около полумиллиона долларов?
– Это под вопросом. Насколько мне известно, она составила
завещание, в котором…
– Вы планируете оспаривать это завещание, не так ли?
– Ваша честь, – вмешался Гамильтон Бергер, – я желаю заявить
протест на том основании, что защита, действуя негодными методами, пытается
инспирировать некоторые далеко идущие выводы, которые…
– Это разъяснит ход мышления свидетеля, – ответил Мейсон. –
Он очень красноречиво говорил здесь об искренности своего покаяния. Давайте
уточним, насколько искренне его покаяние.
– Мистер Мейсон, мне кажется, ваши выражения несколько
выходят за процессуальные рамки, – заметил судья Ховисон, – но я разрешаю
свидетелю ответить на вопрос.
– Да, – отрезал Натан Бейн. – Это завещание – настоящий
обман, оно…
– Вы намерены не допустить утверждения этого завещания, не
так ли?
– Намерен.
– И таким образом вы получите около полумиллиона долларов?
– Возможно, – на этот раз тон Бейна был свирепым и сердитым.
– Тогда, – Мейсон продолжил, – расскажите жюри, сколько вы
унаследовали после того, как ваша первая жена так несчастливо ушла в иной мир
при признаках, так схожих с теми, что проявились при последней болезни Элизабет
Бейн.
– Ваша честь! – закричал Гамильтон Бергер. – Это инсинуация,
которая не подтверждена доказательством. Это выходит за рамки перекрестного
допроса.
– Думаю, я приму этот протест по форме, в которой был
поставлен вопрос, – постановил судья Ховисон.
– Можете вы, – спросил Мейсон, – указать жюри любую деталь
болезни вашей первой жены, Марты Бейн, которая отличалась бы от признаков
последней болезни вашей второй жены, Элизабет Бейн?
Натан Бейн неловко молчал.
