В какой-то миг граф Сергей выпрямился, поднявшись на ноги, и, обернувшись к женщинам, вымолвил:
– Очень странно. Братец сказал, что ее сердце не выдержало его энергии. Я засомневался еще тогда в его словах. Сердце Лидии всегда было сильным и здоровым, и оно не могло не выдержать его энергии. Мы с ним схожи, и мой энергетический поток не меньше. И Лидия никогда не страдала от этого. И теперь я вижу, что сердце ее остановилось не от энергетического всплеска, а от другого.
– Отчего же, Сереженька? – спросила старушка, обратив на него взор.
– В ее крови много некоего странного вещества, похоже, довольно ядовитого, которое по кровеносным сосудам поступало прямо в сердце, и оттого ее сердце словно обуглилось от яда.
– Она отравилась чем-то? – воскликнула старушка, тут же поняв, о чем он говорит. – Погоди, касатик! Она же постоянно какие-то травяные пилюли пила, от нервов, которые Дуня ей готовила.
– Ну да из трав всяких я ей эти пилюли готовила, – объяснила Дуня. – По ее приказу.
– Видел я эти травяные шарики, только травы там для организма полезные были. Проверял я, – отозвался задумчиво Сергей, вновь переводя напряженный взгляд на графиню и явно над чем-то размышляя. – Но сейчас в ее организме какое-то другое вещество, которого точно не было в тех пилюлях.
Велина Александровна подошла к нему и быстро осмотрела тело умершей. Раскрыв небольшую сумочку Лидии, которая была прикреплена к ее поясу на платье, она порылась в ней и нашла холщовый мешочек. Через миг, вытянув оттуда небольшие зеленые шарики, она спросила:
– Эти?
– Ну да, – кивнул молодой человек, отмечая знакомый вид пилюль, которые он когда-то видел у жены.
Он вновь перевел взор на Лидию, а старушка невольно поднесла один из шариков к своему носу и принюхалась.
– Ты уверен, что эти смотрел? Это явно не травы для успокоения нервов.
Сергей вмиг обернулся к бабушке и взял из ее руки шарик. Раздавив его пальцами, он тоже принюхался.
– Тут совсем другие травы! – заявил он пораженно уже через секунду. – Не те, которые я тогда смотрел!
– Их тоже ты готовила? – спросила подозрительно Велина Александровна, оборачиваясь к горничной. Та как-то недобро взглянула на старушку и тихо вымолвила:
– Нет.
– Лжешь, Авдотья! – повышая голос, вскричал граф.
– Колеблется аура твоя у головы, потому точно врешь! Сознавайся, ты эти травяные пилюли делала? – добавила старушка.
– Авдотья, можно же химический анализ сделать и частицы твоей кожи наверняка найдутся на этих таблетках, – сказал уже с угрозой Сергей.
Понимая, что ее загнали в угол, Дуня глухо процедила:
– Ну я делала, и что с того?! Она сама меня просила! Я ее не заставляла их есть!
– Почему травы другие, Авдотья? – возмутился Сергей, вновь нюхая раздавленную пилюлю, в которой отчетливо ощущался некий горький запах.
– Да, другие! – недовольно воскликнула Дуня. – Этот сбор травяной для того, чтобы чрево очистить, и чтобы ребеночек не народился! Она требовала, чтобы я постоянно делала их, и тайком от вас пила, Сергей Михайлович! А сама всем говорила, что от нервов, и вам другие пилюли показывала. Но я не виновата, что графиня боялась забеременеть! Это только ее желание!
– Ужас, – пролепетала Велина Александровна. – Она что же, травы пила, чтобы дитя не зачать? Чтобы Сереженька в жизнь долгожданного сыночка не получил? Вот поганка… Убивала все в своем чреве.
– Вот именно, я про это и говорю! – закивала Дуня. – Она постоянно их пила, боялась, что ребеночек в ее чреве будет. А ведь вы все знали, что она боялась рожать!
– Это так, – кивнул мрачно Сергей, все пытаясь понять, какая трава давала такой горький запах. Его лицо стало темнее тучи. – Действительно, похожи травы на те, которые бабы пьют, чтобы ребеночка не понести…
Надя понимала, какой хаос творится в душе Чернышева. И что он должен был чувствовать, узнав, что любимая жена травила из своего чрева детей от него. А если он к тому же очень желал их, это был настоящий удар.
– А когда ваш братец ее сюда притащил, у нее отчего-то женских недомоганий не стало, – объяснила Дуня мрачно. – Дак она с перепугу вообще горстями эту траву глотала, думала, что тяжела, но я пыталась отговорить ее и твердила, что это опасно.
– Да, травы понятны, – прошептал безжизненным голосом Сергей, уже определив все шесть трав. – Но лишь пять из них достаточны для убийства моего семени. Но есть здесь еще одна трава, которая явно лишняя…
– Еще? – спросила Велина Александровна и, быстро взяв из мешочка шарик и тоже раздавив его пальцами, принюхалась. Уже спустя минуту она выдохнула: – Ты прав. Болотная мята. Но ее не используют в настое против беременности.
– Именно… – выдохнул Сергей, его дикий взгляд остановился на Дуне, и он дрогнувшим голосом прохрипел: – Зачем ты добавляла туда болотницу?
– Не добавляла, – вспылила сквозь зубы горничная.
– Опять врешь, – тихо угрожающе вымолвил он.
– Болотная мята убивает организм медленно, но верно, – холодея от ужаса, добавила старушка, так же вперив горящий взор в Дуню. – Если ее применять в течение нескольких месяцев, она сжигает сердце… и бедная глупая Лидия пила эти жуткие пилюли, думая, что уберегается от беременности, а на самом деле постепенно травила себя ядом…
– Кошмар… – промямлила Надя, которая до этого молчала и только теперь поняла все.
Ее горничная Дуня, такая приветливая, добрая и тихая, травила свою хозяйку, подсовывая ей жуткую болотную мяту. А графиня, обуреваемая страхом беременности пила эту дрянь, даже не понимая, что убивала себя. И просто так сложились обстоятельства, что, когда Никита украл Лидию, ее сердце уже было на грани и попросту не выдержало. И ни Никита, ни пилюли от беременности не были виновны в смерти Лидии. Ее погубил ее страх и болотная мята Дуни, которая, похоже, и была тем оборотнем, чудовищем-убийцей.
– Зачем ты травила мою жену?! – озвучил хриплым голосом Чернышев мысли Велины Александровны и Нади.
Как-то злобно оскалившись, горничная поняла, что терять уже нечего, и процедила:
– А почему она жила богато в свободе и неге? Отчего родилась именно так? Почему я должна была терпеть ласки этого мерзкого старика-развратника и родиться в неволе? Ненавижу ее и всех этих богатеньких белолицых дамочек! Пусть они все сгинут в аду!
– Но ведь Лидия Ивановна тебя выкупила и свободу подарила, – не удержавшись, произнесла Надя.
Она не понимала, как можно быть такой жуткой тварью и отплатить на добро Лидии такой черной злобой.
– А мне не нужно ее добро! Пусть в могиле теперь будет! Там ей место. Хорошо ей добренькой быть! Все ее любили, а вот побывала бы в моей шкуре, так поняла бы, каково это, крепостной девкой жить!
