– А для тебя разве неопасно? – спросила она взволнованно.
– Нет, – улыбнулся ей молодой человек. – Я умею очищать пространство и себя от низких губительных вибраций и ядовитых бактерий, они ко мне не могут притянуться.
– Сережа, думаю, не стоит этого говорить, Надежда все равно не понимает, о чем ты.
– Вы правы, бабушка. Наденька, непременно прогуляйся по саду, погода отменная. Или по улице пройдись со своей горничной. В полуверсте есть несколько лавок и магазинов. Посмотри, может, что приглянется тебе. Запишешь покупки на мое имя. Меня все знают. Я потом оплачу.
– В сад непременно схожу, но покупать не буду ничего, неудобно мне как-то.
– И напрасно. Мне будет за счастье оплатить все.
– Прошу тебя, Сергей, не настаивай. Если можно, с вашего позволения я поживу еще у вас, – улыбнулась девушка, обратив взор на старушку и потом на графа.
– Живите, сколько надобно. Дом у нас большой, да и доход приличный, – заметила Велина Александровна.
Глава XV. Поклонник
На улице стало прохладно, и Надя решила подняться в свою спальню, чтобы взять шаль. Она как раз проходила по коридору мимо комнаты покойной жены графа и нечаянно увидела, что дверь чуть приоткрыта. Этот тут же привлекло внимание девушки, и она приблизилась к приоткрытой створке, осторожно заглянула внутрь. Комната показалась ей пустынной, и она, обернувшись, отметила, что в коридоре поблизости никого нет. Отчего запертая комната была отворена, она не знала.
Желание заглянуть в запретную комнату, чтобы большее узнать о бывшей жене графа, мгновенно овладело Надей, и она, осторожно приоткрыв дверь, вошла. Тут же приметила широкую кровать с кремовым балдахином, секретер у окна, картину-пейзаж на стене и… тут раздался шорох сбоку. Девушка испуганно повернулась на звук и едва не вскрикнула. С другой стороны, у постели, почти сливаясь с деревянной стойкой кровати, замер мужчина. На краткий миг ей показалось, что он, поднеся к лицу, нюхал подушку и в следующую секунду, когда заметил Надю, осекся.
Тощий, в коричневой униформе, недвижимый мужчина лет тридцати с узким лицом и чуть выпученными глазами показался Наде очень странным.
– Ой! Вы напугали меня! – выпалила она нервно, теперь понимая, отчего сразу не заметила его. Ведь его костюм или форма была того же цвета, что и коричневые стойки кровати.
Мужчина же замер и как-то испуганно смотрел на нее, так и прижимая к себе подушку. Не прошло и минуты, как он вперился в девушку диким взором и глухо прохрипел:
– Лидия Ивановна, вы вернулись!
– Я не… – не успела произнести она, как мужчина бросился к ней, по пути кинув подушку на кровать, и неистово воскликнул уже рядом:
– О моя богиня! Я так ждал вас! Я верил, что вы живы! – Он схватил руку Нади и начал яростно целовать пальцы, но уже через секунду, как будто опомнившись, в ужасе вскричал: – Простите меня! Простите, что я не встретил вас должным образом!
Он упал на колени перед ней и, схватив край ее платья, начал целовать.
– Да вы что?! – возмутилась Надя, попятившись от него и вырывая подол из цепких пальцев. – Вы ненормальный?
– О моя богиня! От вас все слова словно музыка! – продолжал он свою странную речь и начал на коленях ползти к ней, сложив руки перед собой в молящем жесте.
– Что вам надо?! – испуганно крикнула она, пятясь, но он неумолимо полз за ней. Окончательно оторопев от его поведения, она строго приказала: – Отстаньте от меня! Отстаньте!
На ее крик через пару минут в комнате появилась Дуня. Тут же оценив ситуацию, горничная подбежала к мужчине и начала трясти его за плечо.
– Капитон Ильич, опомнитесь! Это не Лидия Ивановна! Это другая женщина! – резко закричала она ему в ухо.
– Неужели?! – вымолвил он, и его глаза округлились. Посмотрев через плечо Дуни, он вновь вперился взором в Надю. – Кто же вы?
– Я гостья Сергея Михайловича. Мое имя Надежда.
– А-а-а-а, – протянул он. – Но я вижу, что от вас идет свет, такой же, как от богини Лидии! Ваша горловая чакра активирована!
– Капитон Ильич, может, хватит этих баек о потустороннем мире?! Вы пугаете всех! – раздался голос в дверях. На пороге комнаты возникла Марья Степановна.
Надя тут же схватила за руку Дуню и, чуть оттащив ее от ненормального мужчины, на ухо шепнула:
– Он не в своем уме?
– Ну да, – кивнула горничная и шепотом добавила: – Немного есть. После смерти Лидии Ивановны помешался. Он уж очень любил ее.
– Я все слышу! Я не сумасшедший, Авдотья! – взвился мужчина, вскочил на ноги и как-то смешно замахал руками. – Вы все радовались ее смерти! А я до сих пор страдаю по ней!
– А мне хотелось бы узнать, отчего дверь в комнату графини отворена? – властным тоном спросила экономка. – Это вы, Капитон Ильич, открыли ее и нарушили запрет?
– Да Я отворил! – ответил он с вызовом. – Я хотел вспомнить нашу богиню!
– Какую еще богиню, сударь?! Вы точно не в своем уме, – возмутилась Марья Степановна.
На это Дуня прыснула от смеха, а Надя нахмурилась.
– И вы, Надежда Дмитриевна, отчего здесь? – обратилась экономка к Наде. – Разве вам не было сказано, что не следует заходить сюда?!
– Но дверь была отворена, – попыталась оправдаться девушка.
– Думаю, надо забрать у вас ключи от этой спальни, Капитон Ильич, – заявила Марья Степановна с угрозой, приближаясь к мужчине. – И вообще, хотелось бы знать, откуда они у вас? Ведь одни у меня, а вторые у графа!
– Я не отдам! – выпалил Капитон и тут же, увернувшись от экономки, побежал прочь из комнаты, едва не сбив с ног Дуню.
– Нет, вы отдадите! Я не позволю нарушать запрет хозяина! – процедила Злоказова и бросилась вслед за мужчиной вон из спальни графини.
Дуня снова улыбнулась, явно забавляясь происходящим, и сказала:
– Пойдемте отсюда, Надежда Дмитриевна, а то сейчас эта крокодилица вернется и опять недовольна будет.
– Нет, Дуня, погоди. Я хочу посмотреть здесь все.
– Зачем?
– А вдруг что интересное увижу.
Надя отошла к секретеру и начала осматривать его. Он был чист, на столешнице лежали только перо и бумага, стояла пузатая чернильница. Девушка села на стул у секретера и принялась осторожно открывать ящики.
– И что вы ходите найти? – спросила Дуня, встав за ее спиной.
– Ну, не знаю. Может быть, письма какие?
– Вряд ли найдете, барышня. Лидия Ивановна редко писала, более любила натуральное общение. Записки отправляла только в крайних случаях.
Но Надя продолжала открывать ящики, два из них были заперты на ключ, остальные открывались, и она начала перебирать их содержимое. В первом были счета за платья, шляпки и за какие-то ленты, измеренные метрами.
