По Дерпту, который обступили 9 июня 1704 г., «июня с 19-го числа июля по 4 число били по башням, и по раскатам и бойницам, чтоб отбить стрелбу неприятелскую», при этом «из… пушек, и гаубиц, из мартиров по вся дни, а из мартиров и ночью, была стрелба непрестанно»
[579].
В осажденном городе вели счет упавшим бомбам; в журнале дерптского коменданта полковника Карла Густава Ските записано, что в период с 11 июня до 13 июля (шв. ст.) на город падало в день по 34, 27, 18, 200, 382, 167, 84, 240, 107, 130, 84; были дни, когда бомб бросали немного либо не бросали вовсе
[580]. В журнале обороны Нарвы отмечено, что с 31 июля по 9 августа в крепость бросали по 903, 568, 558, 331, 256,180, 237, 496 и под конец 1027 бомб за один день
[581].
Под Нарву в 1704 г. русские войска подступили в конце мая, но осадную артиллерию доставили лишь в июле, на заключительном этапе осады; «сначала учинена… стрелба залфами, и потом непрестанно продолжена» с 30 июля до 9 августа, при этом пушки стреляли «от утра даже до вечера каждого дни, а из мортиров и ночми не преставая»
[582]. Некоторые подробности о том, в каком порядке велся огонь, содержатся в журнале барона Гизена: «В начале по данному лозунгу в обозе нашем, из трех пушек выстрелили с помянутых батарей, також и из пушек порядочная стрельба была, хотя не залпом, но единая за другою в общей заряд продолжать учреждено было как надлежит»
[583].
В случае длительной осады бомбардировка не могла быть непрерывной и постоянно интенсивной – у осаждающего не хватило бы на нее ресурсов. Например, Ригу осаждали с ноября 1709 года до июля 1710 года, но до 14 июля бомбардирование чередовалось с периодами бездействия
[584]. Но после того как были доставлены все осадные орудия и боеприпасы – а также после отказа коменданта сдать крепость – по Риге за 10 дней было выпущено 3389 бомб (630 9-пудовых и 2759 5-пудовых), что и привело к сдаче
[585].
Выборг в 1710 г. начали бомбардировать 30 марта – из тех немногих мортир, что были на тот момент в осадном корпусе, и Апраксин доносил: «В первый день посадили в город и в замок 130 бомб, в другой день – девяносто, а в прочие дни приказал метать на день по 65 бомб»
[586]. На завершающем этапе осады город бомбардировали всей мощью осадного парка непрерывно с 1 по 6 июня
[587]. Точное число выстрелов из пушек и мортир, сделанных из Выборга (12851 и 502) и по Выборгу (6740 и 4119) записал майор Степан Васильевич Козодавлев – очевидно это входило в его обязанности апрош-майора во время осады
[588]
Подошедшие к Кексгольму 8 июля 1710 года русские войска начали обстреливать крепость 15 июля, но бомбардировали только из малых полковых мортирок, т. к. тяжелую артиллерию еще долго подвозили – она пришла водным путем из Шлиссельбурга лишь 3 августа 1710 года
[589].
Штеттин начали бомбардировать 17 сентября 1713 года: «В 11 часу пред полуднем, начали со всех батарей из пушек стрелять и бомбы бросать, и по четырехкратных выстрелах от бомб наших учинились в городе во многих местах пожары, и умножилось превеликое пламя»
[590].
Пушечная стрельба продолжалась в тот день до вечера, а мортирная до полуночи; наконец по недостатку в снарядах бомбардирование было прекращено. Однако на следующий день комендант приступил к переговорам.
А вот под Тенингеном сооружение мортирных батарей само по себе стало поводом к переговорам о сдаче крепости, и бомбардирование так и не было начато. Меншиков докладывал царю 30 апреля 1713 года: «И когда опроши окончились и редуты и кесели зделаны, тогда соглашенось, чтоб самому Штейнбоку с нами здесь видетца, ради совершенного решения, что дале чинить, – бомбордированье ли начинать, или негоцыацыю с ним, Штейнбоком, совершать?… после чего с нашей стороны работа, а с неприятелской – стрелба престала»
[591].
В большинстве случаев бомбардирование было лишь одним из способов «добывания» крепости – наряду с формальной атакой и пробитием брешей в стенах. Но в некоторых случаях брать крепость штурмом не планировалось, поэтому проломов в стенах не делали и ограничивались бомбардировкой.
Из переписки Б. П. Шереметева с царем по поводу осады Копорья в мае 1703 г. видно, что генерал-фельдмаршал рассматривал бомбардирование как единственный способ принудить крепость к сдаче. Обложив крепость, Шереметев не мог с ней ничего сделать, т. к. у него не было тяжелых пушек, способных пробить стены. Поэтому фельдмаршал просил прислать «мортиров несколко, чтобы ево [неприятеля. – Б. М.] бомбами выбить»
[592]. Из Ямбурга под Копорье пришло подкрепление – три солдатских полка, три мортиры и к ним 110 трехпудовых бомб, но Шереметев просил прислать еще бомб
[593]. В следующем письме фельдмаршал подробнее описывал свои затруднения: «Стою я у Копорья, и сего 26 дня майя будем бомбы бросать; а бомб у меня малое число, и естьли от бомб не здадутся, приступать никоими мерами нельзя, кругом ров самородный, и все плита, не таков как про нево сказывали, сам изволишь увидеть. Естьли бы было из чево брешь сделать, тоб свободно было взять, а без брешу не мог я сыскать способу как его взять, и не мал город, чуть что не с Шлюсенбург [Орешек. – Б. М.] в длину, только уже; стены плохи, да нечем разбить»
[594]. После победы Шереметев снова подчеркивал значение бомбардирования как основного средства взятия крепости: «Слава Богу!
