Отправка барабанщика к противнику во время осады означала прекращение боевых действий: стороны унимали стрельбу, приостанавливали (или должны были приостановить) осадные и оборонительные работы. При осаде Ниена первое перемирие имело место 30 апреля, и в это время «у наших в шанцах будучих с городовыми довольные меж собою разговоры были»
[1078]. Когда после длившейся сутки бомбардировки с гарнизоном Ниена снова начались переговоры о сдаче и стороны обменялись аманатами, стрельба была прекращена и осаждающие «кругом города ходили свободно»
[1079]
При осаде Выборга в 1710 г., судя по запискам Юста Юля, барабанщики отправлялись в крепость нарочно, чтобы царь Петр мог воспользоваться перемирием и осмотреть укрепления не опасаясь выстрелов: «23-го [мая, нов. ст. – Б. М.]… Для большей безопасности царь под предлогом доставления писем местным купцам послал на это время в Выборг барабанщика, в сущности переодетого офицера Преображенского полка. Перестрелка с обеих сторон прекратилась, и, как всегда бывает (в подобных случаях), осажденные и осаждающие стали ходить вольно, не укрываясь. Приостановка военных действий длилась всю вторую половину дня… 24-го. В Выборг снова послан барабанщик, чтобы царю можно было в безопасности осмотреть и исследовать крепость со стороны суши, как он осмотрел ее вчера со стороны моря»
[1080]. Комендант Нарвы, стараясь продлить начавшееся перемирие, насильно удержал у себя русского барабанщика, который 6 августа принес в Нарву очередное письмо с предложением сдачи, однако уловка не удалась. Когда русским стало ясно, что шведы не хотят отпустить барабанщика, они обрушили на город множество бомб и каленых ядер, не дожидаясь выхода своего парламентера
[1081].
Отправка барабанщиков к неприятелю является распространенным сюжетом реляций об осадах Северной войны. В 1702 г. шведский барабанщик из Нотебурга доставил в русский лагерь письмо нотебургской комендантши «во имя всех офицерских жен… о позволении зело жалостно, дабы могли ис крепости выпущены быть»; царь ответил в том смысле, что не смеет разлучать жен с мужьями и чтобы «изволили б и любезных супружников своих с собою вывесть купно. И с тем того барабанщика, потчивав, отпустил в город»
[1082]. При осаде Ниеншанца, 30 апреля 1703 г., когда все осадные батареи были готовы открыть огонь по городу, к шведам был отправлен трубач «с увещевательным о сдаче города письмом». Трубач сыграл шамад, ему ответили барабанным боем, после чего к нему выслали офицеров. Внутрь крепости трубача проводили окружным путем с завязанными глазами, которые развязали лишь в хоромах коменданта; там комендант зачитал письмо при своих офицерах, но ответ дал лишь через 6 часов, когда русские потребовали вернуть трубача
[1083].
«Увещевательное» письмо к ниенскому коменданту И. Аполлову с предложением сдаться звучало следующим образом: «Не похочет ли господин комендант и весь гарнизон в разсуждении своей слабой обороны Его Царского Величества милость искусити, и ту крепость на добрых и полезных статьях здати, в противном случае веема никакого договору получити не возмогут!»
[1084].
Посланного в Ниеншанц трубача звали Готфрит, и в предыдущую кампанию (1702 г.) он также участвовал в переговорах – его отправляли парламентером в Нотебург
[1085]. В 1703 г. Меншиков отправил в Стокгольм с письмами своего «трубача Антона Цола»
[1086]. Под Нарвой в 1700 г. вместе с попавшими в плен иностранными лекарями, аптекарями и пасторами перечислены трубачи Антон Шот и Фабрициюс
[1087]. Очевидно это были наемные музыканты-иностранцы, которым было легче объясняться со шведами. В полках русской армии было два типа музыкантов. Наиболее многочисленными были ротные музыканты (барабанщики), которые выполняли в строю роль сигнальщиков; очевидно это были русские люди невысокого социального и образовательного уровня. При полках существовали также оркестры («хоры») профессиональных наемных музыкантов («гобоистов») – иноземцев и их учеников. Трубачи, чьи имена нам известны, видимо, относились именно к этой категории.
Впрочем, услугами трубачей-иностранцев пользовались далеко не всегда. Из истории нарвской осады 1704 г. видно, что для пересылки корреспонденции русская сторона отправляла барабанщика, а шведская – трубача. Под Копорьем, перед тем как начать бомбардирование, фельдмаршал Шереметев отправил в крепость барабанщика с письменным предложением сдаться, но «посланное письмо Копорской камендант в воротех принял и, высмотря о чем было писано, отказал и его отпустил назад»
[1088]. Однако уже скоро, с помощью барабана, он сообщил об изменении своего решения: «Не стерпя от бомб наших великого утеснения и видя изнеможение силы своея, по барабанном бою, вышед из тое крепости, сам комендант с офицеры просили пардона со слезами»
[1089]. Аналогично поступил в мае 1703 г. после начала бомбардировки гарнизон Ям: «от утеснения наших бомб видя изнеможение свое, выслали барабанщика, чрез которого просили, дабы им живот даровать и отпустить из города с женами и с детьми…»
[1090]
В июне 1704 г. нарвский комендант не впустил в крепость русского барабанщика, когда тот принес письмо, а велел прийти за ответом на следующий день; на этом основании русские позднее не впустили шведского трубача к себе в лагерь
[1091].
Русские войска за годы войны гораздо реже, чем шведы, обороняли крепости и, соответственно, реже получали предложения о сдаче. О таких случаях повествует в первую очередь Дневник военных действий Полтавского сражения, где упоминается, что русский комендант Келин получил от шведов 7 писем, но на все ответил отказом
[1092]. Текст «Дневника» подразумевает также, что во время осады Полтавы коменданту и гарнизону делались предложения сдать крепость за денежное вознаграждение: «Фельдмаршал [Реншильд] до того времени писал к нему коменданту, чтоб от него с войском в крепость Полтавскую был впущен, за что обещал дать ему с осадными сумму денег знатную»
[1093].
