— Эй, вы! — окрикнул я парочку, которые тут же скинули бревно вниз и повыхватывали из ножен свои смешные зуботычины. — Что вы здесь забыли?
— Дак это, — один из них с крупным носом-картошкой решил пойти на попятную и даже поклонился, — барин, не гневайся. Мы местные ремесленники, припозднились со сборами и, возвращаясь в Орсхейм, попали в овраг, что аккурат на тракте выкопан. Лошадь его вон седока скинула и убежала. А моя привязана там далече по дороге.
— А бревно вам на что? — уточнил зачем-то, ведь хотел лишь спросить про оборотня.
— Дак э-это ж оберег. Штоб другие путники не убилися насмерть, мы овраг так огородить решили-то.
— Хм, идите-ка вы лучше отсюда. Пока вас оборотень не вспорол, как скотину на бойне.
— Оборотень? — прохрипел другой, по-прежнему пряча лицо за надвинутым капюшоном.
Подозрительный, ничего не скажешь. Пришлось подавить себе желание спешиться, чтобы разглядеть его лицо. Как вдруг, раздался вой впереди, по дороге, и я погнал коня дальше, решив позже заняться этими двумя.
— Аккуратней там, — бросил мне в спину кто-то из дровосеков.
На что даже оборачиваться не стал. Лишь перевел взгляд в сторону густого леса с тракта и понял — плохо дело. Конь точно убьется, и я вместе с ним. Потому, недолго думая, остановил Грома, спешился и привязывать животное, приученное ждать, не стал. Ежели не выживу, этот умник с завидной легкостью сам найдет обратную дорогу в замок. А так... станет лишь кормом волкам или просто трофеем странника, если повезет.
Выхватил из-за спины первый арбалет, тот, что полегче, решил использовать его, чтобы гнать зверя к окраине. На равнине его проще будет расстрелять. А ежели сунется, то серебряные стрелы и клинки ему ребра посчитают.
— Эй, где ты там? — крикнул, привлекая внимание оборотня.
Мои пешие скорости явно не ровня его возможностям в ипостаси, и потому вначале привлеку внимание, а уже потом пусть или убегает, или нападает. Одно из двух. И к обоим вариантам подготовился наверняка. Плохо только, что Инлика с собой не взял. Но ловчий поймал меня на слабо, пристав к графине. Пришлось уступить. Однако этому подонку зубы еще пересчитаю. Обязательно. При первом удобном случае.
И пока злился, нагревая кровь в жилах, чтобы попросту не околеть на этом собачьем холоде, почуял затылком пристальный взгляд. Обернулся и узрел вдалеке два немигающих желтых огонька, довольно больших. Плохо дело!
Здоровый. Значит, из родовитых, хоть и диких. Бастард? Значит, возьмем арбалет потяжелее. Закинул легкий на одно плечо, и понял, что он все-таки помешает. Потому тут же скинул его на землю, достал другой. Выстрелил — промазал. Стрела воткнулась рядом с ощерившейся мордой. Раздался рык и вой на весь лес, и он ринулся на меня, оставляя в воздухе облако пара от своего рычащего дыхания. Я же достал крюк, оттянул жесткую тетиву на себя до взводного крючка, а уже затем установил сразу три стрелы в центральную и соседние желобки. Так точно не промахнусь.
Время таяло, как снег на солнце, но я не позволял себе паниковать. Вскинул арбалет, прицелился взглядом, и в этот раз попал. Зацепил плечо зверя, но только по касательной! А оборотень был уже в десятках ярдов от меня. Правда, посеребренная сталь наверняка доставляла жуткую боль даже при таком ранении, и потому лусканец взвыл и промчался мимо, выворачивая из земли корни деревьев и превращая их в труху своими мощными задними лапами.
В общем, оставлял отчетливые следы. Поэтому не кинулся следом, нет. Такой ошибки не совершу, не маленький. А лишь снова взялся заряжать арбалет. Потом уже буду догонять.
И вот, как назло, когда уже вкладывал стрелу во второе ложе из трех, умудрился потянуть запястьем вперед, древко нещадно выскальзывало из вспотевшей от страха ладони. Огромные шипы, что крепились на локте, выстрелили вперед пружиной и переломили древко ровно пополам. Чудом успел пальцы убрать, не поранившись.
— Черт! — ругнулся и отстегнул от руки разряженный механизм с шипами да сбросил их вниз вместе с остатками древка от арбалета.
И тут в лесу раздался протяжный крик то ли мужчины, то ли юноши, но точно не женщины. Ремесленники? Вот говорил же им убраться подальше! Клуши... Потому все же ринулся следом на звук громкого рыка, и на ходу отстегнул от пояса клинки, скидывая ножны на землю.
А пока бежал на всех парах, то заметил мельком ту самую корягу, кинутую поперек тракта, подозрительно напоминающую недавнюю ношу ремесленников.
И...
Что?!
Лошадь леди Вайолет?!
Быть не может! Однако тут же раздался приглушенный писк. Нет, нет, нет!
Ускорился, завидев оскалившегося зверя и графиню, застывшую на месте от страха да сжимающую в руках арбалет. Дамский...
Зверь бросился в атаку, и я закричал:
— Беги! — Сам упал на колени, уклоняясь от замаха когтистой лапы, полоснул того под ребрами, отвлекая внимание на себя.
Затем замахнулся и всадил клинок в брюхо по рукоять. Зверь завыл, пошатнулся и наконец упал. А я же глянул в сторону убегающей Вайолет, совершил самую глупую ошибку в жизни — обернулся к лусканцу спиной. Правда, только лишь на мгновение. Но этого хватило. Хотел было только окрикнуть её, однако острая боль тут же рассекла спину, и я, повернув голову, заметил вновь поднявшегося и регенерирующего на глазах лусканца, который уже вновь скалился, пуская слюни на мой камзол.
— Ар-р-р — прорычал он прямо мне в лицо.
Зверь разинул пасть, явно намереваясь откусить мне голову. Однако глаза мои закрылись прежде, и я, пошатнувшись, упал на землю. Похоже потерял сознание от полученной раны.
Боль, пронизывающая, страшная, словно по мне водили каленым железом ощущалась в спине. Но несмотря на это каким-то чудом мне снился снег, холодный, отчего-то серый, тусклый, как и все окружающее меня пространство. Тишина звенела в ушах, рождая искреннее желание зажать уши. Однако руки мои не шевелились. И никакая попытка не позволяла двинуть даже пальцем.
— Держите его! Мне нужно зашить рану! — проорал кто-то вдалеке, там, в непроглядной темноте, окружавшей меня на расстоянии нескольких шагов. Хотел было ступить вперед, но, увы, ноги не послушались хозяина.
— Ноги! Ноги его держите! — вновь послышалось из темноты, прежде чем я повалился на снег и наконец приоткрыл глаза.
— На-ка выпей, — проскрипела мне старая женщина с морщинистым жутким лицом, подсовывая горлышко бурдюка с какой-то горькой гадостью, обжигающую горло.
— Клавдина настойка, как и ручки, кого хочешь с того света вытащат! — Лепетала между тем женщина, заливая в мой рот какую-то муть, воняющую хуже гумуса или навоза. Благо, что лежал на боку. Не-то поперхнулся бы, уж точно.
— Ну-ну, не кривись! — прикрикнула она на меня обиженно.
Решил просто закрыть глаза и покрепче сомкнуть уста да стиснуть зубы, чтобы вновь не залили эту гадость. Однако, жаль, уши зажать было не чем. Потому как эта болтливая, тут же начала свой громкий разговор еще с кем-то:
