Хочешь не хочешь, а придется убираться, решил он. Впрочем, подобная перспектива не слишком расстроила его, ведь в итоге он мог рассчитывать на замечательный ужин и не менее замечательный секс.
К тому же он никогда не был свиньей.
Засучив рукава старенькой водолазки, Броуди вытащил из раковины тарелки. «С какой стати ты все время запихиваешь их туда? — поинтересовался он у себя, выдавливая мыло. — Ведь всякий раз тебе приходится снова выуживать их оттуда».
Усердно намывая тарелки, он размышлял о том, что посудомоечная машина была бы сейчас как нельзя кстати. А еще он думал о Рис.
Интересно, сходила ли она на прием к доктору? И что он увидит сегодня в ее больших глазах, когда она придет на ужин? Облегчение, грусть, удивление, тревогу?
Ему нравилось представлять ее у себя на кухне. Ее способ готовить пищу был похож на священнодействие. Она что-то взбивала, смешивала, соединяла. И все это в итоге превращалось в запахи и вкусовые ощущения. При этом ароматы пищи смешивались с ее собственными, добавляя всему частицу очарования.
Поставив тарелки сушиться, он принялся наводить порядок на столе. Только тут ему пришло в голову, что он еще ни с кем не делил трапезу в этом доме. В лучшем случае пил пиво с сухариками — когда к нему заходили Мак, доктор или Рик.
Пару раз, будучи в настроении, он принимал у себя игроков в покер. И снова это все сопровождалось пивом, чипсами и сигаретами.
Правда, был еще обед с очаровательной Гвен из Лос-Анджелеса, которая приезжала сюда покататься на лыжах. Тогда он организовал для нее яичницу и вино.
Но все это не шло ни в какое сравнение с предстоящим ужином — полноценной совместной трапезой, приготовленной симпатичной женщиной.
Газеты Броуди перетащил в подсобку, где они складывались пачкой и удалялись раз в неделю. При виде ведра с тряпкой он мрачно нахмурился, но все же принес их на кухню.
— Не стоит зарастать грязью, — бормотал он, приступая к мытью полов.
Не мешало бы прибраться и в спальне — на случай, если вечер закончится именно там. Но даже если ему придется коротать ночь одному, он, по крайней мере, будет избавлен от беспорядка.
Броуди провел рукой по лицу. Да, побриться тоже не помешает. Утром он просто не стал тратить на это время.
Может, ей захочется поужинать при свечах. Стоит покопаться в своих запасах — наверняка там найдется что-нибудь подобное.
Весна уже берет свое. Интересно, поступили ли в продажу тюльпаны? При этой мысли он вдруг протрезвел.
Только не тюльпаны. Что-то он совсем замечтался. Подарить женщине букет цветов — особенно ее любимых — значит, намекнуть на серьезность отношений. А это может завести ой как далеко.
К черту тюльпаны.
К тому же, если покупать цветы, нужно купить и вазу. У него в хозяйстве нет подобной ерунды.
Достаточно с нее чистой кухни, решил он. Если ей потребуется что-то еще…
Вино. Как же он мог забыть.
Среди его запасов было лишь пиво да бутылка виски.
Вздохнув, он уже собрался было ехать в город и покупать там вино, но тут его посетила светлая мысль.
Достав записную книжку, он нашел нужный номер и позвонил в винный магазин.
— Привет. Не скажешь, заезжала к вам сегодня Рис Гилмор? Да? И что купила? Прекрасно. Большое тебе спасибо. Как поживаешь? — Броуди знал, что в качестве платы за информацию ему придется пожертвовать парой минут — на поддержание разговора.
Он рассеянно прислушивался к голосу в трубке, пока тот не сообщил, что утром в магазин заезжал шериф — с копией рисунка, сделанного доктором Уоллесом.
— Ты узнал эту женщину? Нет. Да, я уже видел рисунок. Ну, я бы не сказал, что она похожа на Пенелопу Крус. Если честно, Джефф, я не думаю, что Пенелопа приезжала к нам в город, чтобы быть потом задушенной у реки. Ладно, если что-то узнаю, скажу. Пока. До встречи.
Броуди повесил трубку.
«Пенелопа Крус», — пробормотал он, выплескивая воду в раковину.
Покопавшись в своих запасах, он обнаружил пару простых белых свечек, хранившихся на случай отключения электричества. Еще он нашел свечку в форме кружки. Ему подарили ее на какой-то из праздников, но он так и не удосужился ее использовать.
Не слишком-то сексуально, но лучше, чем ничего.
Забрав сухое белье, он оттащил его вместе со свечами в спальню, твердо намереваясь навести в ней порядок. Вот только этим его планам было не суждено сбыться. Проходя мимо окна, он выглянул на улицу и…
Первое, что он увидел, — это несколько парусных лодок, скользивших по глади озера. На северной его стороне он разглядел каноэ Карла. Должно быть, ловит рыбу, решил Броуди. У Карла было два любимых развлечения — рыбалка и болтовня с Маком.
А вот и дочка Рика с Моисеем. Уроки закончились, и она могла немножко развлечься. Броуди увидел, как пес прыгнул в воду за мячом, вспугнув при этом цаплю. Та взлетела и направилась в сторону болот.
Приятное зрелище, рассеянно думал Броуди. Такое милое, умиротворенное…
По странной прихоти игра тени и света на озере вернула его мысли к начатой книге. Прищурившись, он наблюдал за тем, как Моисей выгребает на берег. В зубах собака сжимала мяч.
А что, если бы это был не мяч…
Бросив на кровать белье, он быстро направился к себе в кабинет. Нужно описать одну сцену. На это у него уйдет минут тридцать. Потом он наведет порядок в спальне, примет душ, побреется и наденет что-нибудь посвежее. А то этот свитер выглядит так, будто он спал в нем всю ночь.
Два часа спустя Рис подтащила коробку с продуктами к дому Броуди, быстро постучала в дверь и направилась к машине за второй коробкой.
Вернувшись, она постучала снова, на этот раз громче. Ответа не последовало. Она нахмурилась и нерешительно толкнула дверь.
Рис понимала, насколько смехотворны ее тревоги относительно того, что Броуди мог утонуть в ванне, упасть с лестницы или стать жертвой грабителей. Но это не помешало ей забеспокоиться всерьез.
Она все не решалась ступить за порог, пока перед ее глазами не всплыл с ужасающей ясностью образ Броуди, лежащего с разбитой головой в одной из комнат.
Тогда она все-таки шагнула внутрь, выкрикнула его имя.
Услышав над головой шаги, она выхватила из коробки кухонный нож и сжала его обеими руками.
В этот момент на верхней ступеньке лестницы появился сам Броуди — живой и недовольный.
— Что такое? Сколько времени?
Она в изнеможении прислонилась к дверному косяку.
— Около шести. Я стучала, но…
— Шесть? Вот черт. Я тут завозился.
— Все в порядке, ничего страшного, — она вдруг почувствовала себя крайне неловко. Судя по всему, ее здесь не ждали. — Хочешь, перенесем встречу.
