Белла остановилась и нахмурилась.
— Кто это? — я кивнул на Огранённого. Впервые я видел подобное мастерство боя. Этот мужик не сделал ни одного лишнего движения. Как бы ни пытался Чернокнижник достать его когтями, хвостом, плевками — Огранённый отражал все удары, успевая при этом удачно контратаковать. Казалось, невозможно пробиться сквозь его идеальную защиту.
— Олливейдер, — мрачно отозвалась Белла. — Один из Сыновей Ареса. Этих психов только толпой можно завалить, в битвах один на один они непобедимы.
— Гра-а-а-а! — Чернокнижник вдруг отпрыгнул к краю клетки и взревел. На его теле появились природные узоры, шипы покрылись желтоватой жидкостью, изо рта повалил бурый пар.
Олливейдер шагнул к нему и выставил перед собой щит. На нём вспыхнуло три Грани разных узоров. Огранённый отвёл руку с мечом назад, указывая остриём клинка на противника.
Бах!
Пол клетки треснул, Чернокнижник чёрной молнией рванул к Олливейдеру и врезался в его щит. В следующее мгновение его безголовое тело отлетело от Огранённого. Я не увидел удар, настолько быстрым он был.
Олливейдер выпрямился. Убрал меч в ножны, висящие на правом бедре, и спокойно вышел. Он даже не выглядел уставшим.
— А я говорила ему, что лучше оставить этого психа, — пробормотала Белла. — Сам виноват.
— Силён, — я с уважением взглянул в спину Олливейдера.
— Теперь твоя очередь. Ты уверен, что не хочешь отказаться?
— Уверен.
— Хрю.
Мой противник запаздывал. Я успел забраться в клетку, а его всё не было.
— А он умный, — с досадой хрюкнул Боря. — Как-то узнал, что я буду драться. Гуль вонючий.
Я хмыкнул. В крови кипел адреналин, и мне самому не терпелось сразиться с сильным бойцом. Только вот… Как я его буду поглощать? При такой толпе-то.
Наконец, с противоположной от меня стороны клетки началось шевеление.
— Он пришёл! — воскликнул Боря.
— Закрытый бой! — раздался зычный рык снаружи. Внутрь клетки залез мой противник, и снаружи опустились чёрные шторы, отрезая нас от толпы.
Я поморщился. Как-то глупо. Можно же было провести бой в закрытом помещении, а не здесь. Но сейчас это неважно.
Мой противник не выглядел внушительно. Тщедушный мужик, одетый в форму Чернокнижника. Чрезмерно худой, с выпуклым лбом, с жидкими немытыми волосами. В глазах скука. У него были синеватые губы, а на подбородке виднелись несколько отвратительного вида язв.
— Ты самоубийца? — без особого любопытства поинтересовался он. Голос у него был блеклый, тусклый.
— Нет.
Перед тем как я забрался в клетку, Белла предупредила меня о правилах. И сейчас я ждал первого сигнала.
Бам!
Удар колокола прозвучал неожиданно. Но я почти рефлекторно активировал доспехи Трибуса и передал их часть Боре.
Бам!
Второй удар колокола заставил меня поторопиться. Я активировал узоры Усиления, Укрепления Тела, Нити Крови, Печь Крови, Ледяной Доспех.
Чернокнижник не пошевелился.
Бам!
Только после третьего удара мой противник принял форму Чернокнижника. Его тело покрыли костяные выпуклости, на которых мигали природные узоры. Между бровей засияли три точки, а глаза изменились — радужка стала чёрной и слилась со зрачком, а справа и слева от неё появились серпы полумесяцев. Знаки триединой луны.
Чернокнижнику хватило доли секунды, чтобы принять свою форму. А в следующее мгновение я ослеп. В моём сознании вспыхнул животный ужас, но я моментально его подавил и взял эмоции под контроль.
— Проклятие Ночи, — всё тем же тусклым голосом сказал Чернокнижник. — Теперь вы слепы. Но оба крепки разумом, раз не поддались страху.
Я шагнул вперёд и почувствовал, что падаю. Моя голова закружилась, меня затошнило.
— Проклятие Разума.
Я попытался встать и снова упал. Мои мысли пребывали в хаосе, тело не слушалось. Я хотел подняться, но вместо этого наклонился. Хотел отползти, но лёг. Что-то странное творилось с моей головой. В мой доспех врезался острый предмет и отскочил от него.
— Крепкий, — пробормотал Чернокнижник.
— Хрю! — Боря ударился о клетку.
Нас обоих лишили зрения и возможности ориентироваться в пространстве.
Тук. Тук. Тук.
О мой доспех что-то стучалось и отскакивало. Чернокнижник не мог пробиться сквозь защиту. Я сразу понял, что он не привык атаковать сам. И его форма ясно говорила, что он больше сосредоточен на обороне.
— И это всё? — я усмехнулся и, покачиваясь, встал. Несмотря на полную слепоту и дезориентацию, я уже частично мог контролировать свои движения.
Свистнул ветер, и в мой доспех на животе врезался тяжёлый и острый предмет. Из-за удара мне пришлось отступить на несколько шагов, доспех треснул, но сразу же начал восстанавливаться. Не зря я добавил в костное молоко измельчённую кость многоголового гуля, который обладал невероятной регенерацией.
— Хрю, я тебя сожру, — Боря зло зарычал. Он всё ещё не мог нормально двигаться и постоянно ударялся о клетку.
— Я не хотел, — вздохнул мужик. — Но вы вынудили меня использовать силу второй звезды. Проклятие Тела.
Мои руки, ноги, грудь и спину пронзила боль. Я с трудом удержался на ногах.
В семи местах твоего тела появились стремительно гниющие участки, — напряжённо заговорила Алиса. — Если скорость гниения останется прежней, ты умрёшь через четыре минуты. Очаги проклятия расширяются, ты не сможешь использовать узоры в этих местах.
К горлу подкатила кровь. Я её сплюнул и оскалился.
— Тебе не выжить, — со скукой пробормотал Чернокнижник. — Минуты хватит, чтобы убить тебя. За это время ты меня даже не коснёшься.
В мою ногу уткнулся Боря. За прошедшие минуты я уже почти полностью адаптировался к дезориентации. Я резко нагнулся, подхватил его и метнул в сторону Чернокнижника, на голос. Свин ещё в моих руках начал увеличиваться и тяжелеть.
— Проклинаю тебя! — удивлённо воскликнул мой противник. А затем раздался удар и треск. Боря вскрикнул, Чернокнижник хрипло закашлял. Через связь со свином я понял, что тому очень больно, как будто его облили кипящим маслом.
— Бей! — крикнул Боря.
Я выкинул вперёд правую руку. На пальцах вспыхнули четыре узора — две Кровавые Иглы и две Ледяные Иглы. Они мгновенно слились в одну и выстрелили в сторону Бори и Чернокнижника.
Взрыв!
Силовая волна впечатала меня спиной в клетку, я вскрикнул от боли. Ноги подкосились, я повалился на пол. Зрение начало возвращаться, голова перестала кружиться. Но гниющие участки кожи продолжали невыносимо жечь — Чернокнижник ещё был жив.
