Пьеса «Сочельник», в основе которой лежит библейская история Иисуса Христа и Понтия Пилата, была написана в 1971 году, но без всякого движения пролежала в столе семнадцать лет и лишь в 1988 году была опубликована в журнале «Современная драматургия», а уж потом появилась на сцене. Она шла, насколько я помню, в филиале Театра Маяковского на Сретенке, но спектакль показался мне менее впечатляющим, чем сама его драматургическая основа.
Одно время имя Ю. Эдлиса регулярно мелькало на телевидении – фильм «Дети как дети», снятый по его сценарию, постоянно прокручивали в режиме «прайм-тайм», чтобы зрители могли получше прочувствовать семейную драму разведенных родителей и брошенных детей. По всей видимости фильм и правда многих задевал за живое, и зрители писали письма на ТВ, интересуясь, как это Эдлису удалось выведать подробности их личной семейной истории – ну все, абсолютно все совпадает точь-в-точь – и создать такой душевный фильм про собственные их переживания...
С конца семидесятых годов – «лета к суровой прозе клонят» – Ю. Эдлис обратился к прозе. Он постоянно публиковался в столичных толстых журналах, выпускал однотомники, а впоследствии как итог его творческой биографии увидело свет его пятитомное «Собрание сочинений». Это романы, повести, рассказы. Все они написаны уверенной рукой мастера и, безусловно, находили и, я убеждена, еще будут находить своего читателя.
Проза Ю. Эдлиса напоминает скорее всего многослойную словесную вязь – автор плетет эту вязь, и из нее – узелок за узелком – складывается общая картина. Некоторые вещи писателя, такие, например, как рассказ «Его сиятельство», отличаются подкупающей точностью в описании сложного переплетения психологических мотиваций, раскрывающих сущность характера главного героя повествования. Бог ты мой, до чего же он несчастный – мнительный, желчный, – кого-то он мне сильно напоминает... Автор проникает в такие сокровенные тайники внутреннего мира своего персонажа, куда удается заглянуть не всякому «инженеру человеческих душ».
В его «исторической» прозе, каковой является, к примеру, роман «Последний день Понтия Пилата», читателя поражает обилие реалий, относящихся к той далекой эпохе, которую воссоздает в своем произведении автор: имен, топографических названий, наименований разных видов растительности, утвари, одежды... Эти мельчайшие детали быта и всего окружения создают достоверный фон для всего происходящего на страницах повествования.
Мне нравятся также автобиографические произведения Юлиу Эдлиса – повести «Шатало», «Сия пустынная страна», «Четверо в дубленках и другие фигуранты». В них ностальгические настроения сплетаются с размышлениями нашего современника, не всегда веселыми, порой противоречивыми и сбивчивыми, но от этого не менее искренними. Чувствуется, как не хватает автору душевности и теплоты в этом нашем очерствевшем и чрезвычайно рациональном мире.
Мы, конечно, получали в подарок от Ю. Эдлиса все его произведения с трогательными, а порой и несколько язвительными дарственными надписями. Начиная, например, с более ранней:
«Дорогим и любимым Каганам с застарелой и вечно юной любовью» (1983 г.) И заканчивая вот такой на сравнительно недавно вышедшей книге «Четверо в дубленках и другие фигуранты»:
«Юре Кагану – главному фигуранту в моей жизни уже без малого полвека – и его вечно молодой и наступательной жене Тане – с давней любовью.
Ю. Эдлис.
13 сент. 2003».
Не иначе как Эдлис был на меня за что-нибудь обижен в то время.
* * *
Нет, мне кажется все же несправедливым тот факт, что проза Ю. Эдлиса ни в литературной среде, ни в читательской аудитории не получила широкого резонанса, и он, продолжая быть в когорте лидирующих драматургов в 60-х – 80-х годах, не входит в списки наиболее талантливых прозаиков.
* * *
Мы с моим мужем не раз присутствовали на днях рождения Юлиуса, которые он в былые годы с размахом устраивал в начале июля. У него собиралось блистательное общество: Юрий Ряшенцев, Михаил Рощин, Василий Аксенов, Булат Окуджава, Ольга Яковлева. Один из таких праздников, который мне особенно запомнился, происходил у Юлиуса на даче в Переделкине. К тому моменту он снова был холостым, и угощение подготовили совместными усилиями его первая жена Валя, дочь Мариша и верная домработница Лена. Ольга Яковлева привезла торт собственного изготовления.
Стол был накрыт на летней терраске. Стоял чудесный жаркий день, и знаменитые мачтовые переделкинские сосны, вплотную подступившие к даче, стояли прямо, не шелохнувшись, отливая золотистой корой и источая свой неповторимый густой запах нагретой солнцем хвои. Этот запах нигде не чувствуется так, как в Переделкине, а может быть, это мне просто так кажется?! Настроение у всех было самое миролюбивое.
Гости всячески воздавали хозяину, Вале, оставшейся ему преданной до конца, дочери Марише. Отмечались и литературные успехи Эдлиса. Василий Аксенов, настроенный в этот день на серьезный лад и пресекавший всякие попытки внести в общение шутливый и юмористический дух, дал высокую оценку «историческим», как он выразился, драмам Эдлиса – «Жанна д’Арк» и «Иисус Христос», обойдя молчанием его прозаические произведения, к тому времени вышедшие в пяти томах.
Но это было единственное, что меня, как самого прилежного читателя Ю. Эдлиса, слегка покоробило, потому что лично я, повторюсь, отношу некоторые его произведения к замечательным образцам современной русской прозы.
* * *
Наверное, самый чувствительный удар по самолюбию Ю. Эдлиса нанес, не желая того, его друг, поэт Евгений Рейн.
В ЦДЛ после выхода в свет отдельной книгой «Четверо в дубленках и другие фигуранты» (2003 г.) состоялась презентация в Малом зале. На эти писательские презентации, бывало, стекалось довольно много народа – читателей и литераторов.
Как это и всегда бывает на подобных сборищах, выступала самая разная публика, понятное дело, с хвалебными отзывами, и все шло своим чередом. Но тут к микрофону вышел Евгений Рейн. Он сообщил присутствующим, что исключительно уважает Ю. Эдлиса, который умеет сохранять достоинство и, будучи писателем второго ряда, имеет свое лицо и свой почерк в литературном процессе. Его имя не входит в список общеизвестных авторов новой волны и, как правило, не упоминается, что является ярким примером несправедливости и отражает снобистские взгляды захвативших площадку отдельных писателей и подпевающих им критиков. Однако и из этого второго ряда Ю. Эдлис напоминает о себе, и вот теперь перед нами еще одна книга, достойная всяческого... – Е. Рейн продолжал, не умолкая, в том же духе – хотел, как говорится, как лучше, а получилось как всегда. Весь зал, боясь взглянуть на юбиляра, замер в напряженном ожидании – когда же, наконец, Е. Рейн завершит свою пламенную речь.
Вечер был, прямо скажем, сильно подпорчен этим выступлением, хотя потом был банкет, выпивка, доброжелательные и шутливые тосты и пр.
* * *
Познакомились мы с Ю. Эдлисом совсем молодыми в шестидесятые годы на отдыхе в Коктебеле. Его семья состояла тогда из жены Вали, очень милой и всеми нами любимой, и дочери Мариши, которую В. Аксенов так точно окрестил «крошечной Штучкой» в своем романе «Таинственная страсть». Мой муж и Эдлис стали постоянными партнерами по теннису, наш сын Максим дружил с «крошечной Штучкой». Так оно и продолжалось, пока Эдлис не поменял свою судьбу. Конечно, выдержать испытание Славой без потерь удается не каждому. Не смог его выдержать и наш Юлиус. Он бросил свою исконную жену Валю и соединился с одной молодой светской дамой, в скором времени ставшей его женой. С нами общение прервалось – причин для этого было предостаточно...
