Вы говорите о следовании или замещении?
Нейробиологи, как и большинство ученых, прочно стоят на позициях редукционизма, и потому идеи Сперри не получили поддержки. Джо Боген даже вспоминает в своей очень живо написанной автобиографии, как коллеги Сперри по Калтеху призывали его отказаться от этой темы. Но в то же время в сообществе философов его идеи вызывали бурную реакцию и широко обсуждались. Споры шли о противопоставлении “следования” и “замещения” в концепции Сперри. Как указывает философ Сара Бернал, приверженцам “физикализма” больше импонирует идея “следования”, чем “замещения”
[236]. Через много лет после речи Сперри выдающийся философ из Калифорнийского университета в Беркли Дональд Дэвидсон доходчиво разъяснил мне идею супервентности (“следования”). Как-то раз Дэвидсон оказался на небольшой конференции, которую я устроил в отеле Bel-Air; в ней приняли участие также Джордж Миллер, Леон и еще кое-кто. Он предложил такую трактовку: “Супервентность следует понимать в том смысле, что не может быть двух событий, одинаковых во всех физических аспектах, но отличающихся друг от друга в каких-то психических аспектах, или что объект не может изменить какие-то свои ментальные свойства, совсем не меняя физических”
[237]. Другие ученые, в том числе философ Дэвид Льюис, в качестве примера взяли точечно-матричное изображение: “Точечно-матричное изображение имеет какие-то глобальные свойства – оно симметрично, перенасыщено деталями и так далее, однако в сущности в каждой точке матрицы либо есть точка, либо нет. Глобальные свойства объясняются только расположением точек. Они подчиняются принципу супервентности – два изображения не могут отличаться по глобальным свойствам, если нет никаких различий в расположении точек”
[238].
Итак, продолжают сторонники супервентности, без локальных различий на низшем уровне не может быть и глобальных различий на высшем. Физикалисты-материалисты, приверженные идее супервентности, считают, что психологический, социальный и биологический уровни супервентны по отношению к физическому и химическому уровням. Говоря о замещении и силах “низшего разряда”, Сперри не имеет в виду супервентность, а намекает на нечто иное, когда на уровне n свободы больше, чем на уровне n-1. Стойкие редукционисты видят здесь некое жульничество и утверждают, что детерминист Сперри рассуждает не о возбуждении нейронов, а о чем-то совсем другом.
Сомерсет Моэм однажды произнес знаменитую фразу о том, что ему надо повторить какую-нибудь чепуху хотя бы дважды, чтобы он смирился с ней, и я с ним согласен. Кто-то сказал, что фанатик – это человек, у которого на уме всегда одно и то же. Я не фанатик, но мне по-прежнему не дают покоя мысли о том, как все эти модули должны быть организованы и скоординированы, чтобы порождать психологический опыт. Достаточно ли размахивать идеей эмерджентности, якобы решив тем самым все проблемы? Пытаясь докопаться до сути и понять, что же такое эмерджентность, я обратился к математику из Калтеха Джону Дойлу.
У нас с Дойлом нет почти ничего общего. Его вечные раздумья может иногда прервать лишь бокал мартини, и то если вы будете настаивать. К тому же он спортсмен. В середине девяностых он дважды установил мировой рекорд по академической гребле в возрастной группе 40–45 лет, но затем потерял первенство, он победил в чемпионате мира по велоспорту, завоевал две золотые медали (по гребле), занял четвертое место в соревнованиях по велоспорту и шестое – по триатлону на Всемирных играх ветеранов спорта в Австралии, в Брисбене. Он занимается сложнейшими математическими проблемами, однако говорит очень простым языком – необходимое условие для беседы со мной. К моему великому удивлению, когда я однажды спросил его, как ему удается столь ясно излагать свои мысли, он невозмутимо ответил: “Просто когда-то я увлекался актерской игрой”.
Учиться никогда не поздно
Профессор Дойл – специалист по системам управления и динамическим системам. Эта область науки требует сложного математического аппарата для решения самых мудреных и интересных технических задач, от анализа турбулентности до проблем интернета. Как настоящий инженер, Дойл серьезно занимается архитектурой систем. Любых систем. Как они организованы, чтобы выполнять свои функции? Существует ли какая-то универсальная архитектура, общая для всех систем обработки информации – для мозга, бактерий, клеток и корпоративных структур? Рукотворные системы, разумеется, имеют свой дизайн и архитектуру. Возможно, в природе силы естественного отбора создали организмы с похожей логикой организации. Возможно, если общие функции обеспечиваются взаимодействием частей, то все такие системы должны иметь сходную архитектуру. В своих исследованиях Дойл исходил из предположения об ошибочности идеи эмерджентности, он считает ее мутной и нелепой. Как инженер, он стремился анализировать уровни объяснения с практических позиций, с точки зрения планирования и строительства какого-либо реального объекта. Часто ошибочно кажется, что построенные и работающие системы должны обладать эмерджентными свойствами, однако рассматривать такие системы следует с учетом их взаимодействующих частей.
Дойл ставит вопрос в терминах компьютерных наук: что потрясающие системы, созданные нами для обработки информации, позволяют нам узнать и как эти знания помогают нам понять хитрую механику мозговой деятельности? В информатике принято говорить о “многоуровневой архитектуре” систем, строящихся одна на другой, когда каждый уровень функционирования служит платформой для следующего. В компьютерном мире распространена семиуровневая конфигурация. Высший уровень – это приложение или пользовательская программа, вроде Фейсбука, а низший – собственно оборудование, например смартфон. Каждый уровень, хотя и задействует другие, функционирует практически независимо от них. Загвоздка в том, как разобраться в этой схеме. Можно ли применить инженерный подход к изучению проблем нейронауки? Я думаю, можно.
Уровни и мозг
Многоуровневая архитектура – одна из разновидностей архитектуры модульной. Каждый слой можно рассматривать как модуль. И как я уже говорил, множество фактов свидетельствует о том, что в процессе естественного отбора преимущество получила модульная система, поскольку она позволяет каждому отдельному модулю меняться и адаптироваться, не создавая помех прочим модулям. А многоуровневая конфигурация – это просто частный случай модульной, когда уровни (модули) выстроены в линию. Переходы совершаются от первого уровня ко второму, затем к третьему и так далее. Мы не знаем, действительно ли мозг использует такую схему. Быть может, в нем реализуется иерархическая модульная структура – с множеством модулей на каждом иерархическом уровне (например, на уровнях нейронов, нервных цепей, долей и других). Многоуровневая архитектура предполагает движение только в одном направлении – вверх или вниз по ступеням, тогда как иерархическая модульная допускает сложные сети взаимодействий между модулями в пределах одного уровня или между разными уровнями.
