К чести герцога, он меня все же подхватил. С него бы сталось отойти и перешагнуть через жену, чтобы таки надавать тумаков обидчику. Но тут сыграл фактор внезапности. А еще подоспела помощь в лице Илюши. Крик, который издал сын, и мертвого бы пробудил. Я едва не вскочила, но вовремя опомнилась и продолжила изображать припадочную.
Именно крик ребенка убедил аргерцога, что мне плохо по-настоящему, а я окончательно уверилась в том, что ему известно о моей связи с сыном.
— Лекаря! — закричал Амадео. — Немедленно!
И только тут опомнился муженек. Подхватил меня на руки и широкими шагами поспешил в замок. Моя голова покоилась на его груди, а сам он крепко держал меня за талию и плечи.
Оказавшись в коридоре и понимая, что за нами несутся слуги, а аргерцог попросту не поспевает (возраст сказывается), я шепнула мужу:
— Вы мне должны.
Злость на лице мужа сменилась недоумением. Он даже с шага сбился, но быстро пришел в себя.
— Лгунья… — прошипел сквозь зубы.
Однако скидывать меня со своих рук не спешил. Все так же нес в мои покои. Правда, уже быстрее. Откуда только столько сил взял?..
— Считаете, что стоило не вмешиваться и дать повод королевскому поверенному усомниться в Вашем рассудке?
На это муж не ответил. Да и не получилось бы, потому что к нам уже несся лекарь с нюхательными солями, и я затихла на руках герцога.
— И как это понимать? — спросил муж уже в моих покоях, когда все улеглось.
Все — это значит: совсем все.
И лекарь осмотрел, и слуги переодели, и Ее высочество заглянула пожелать скорейшего выздоровления. Аргерцога, понятно дело, в спальню не пустили — не положено. Известий обо мне он ждал в гостиной.
Илюшу временно унесли в детскую, но я знала, что его принесут, как только гости разойдутся по своим комнатам.
Всем объявили, что я переутомилась и получила тепловой удар, но мужу лекарь лгать не стал. Не настолько я была истощенной, чтобы в обмороки падать. К тому же Радан и так об этом знал, сама ж призналась.
И вот все ушли, а муж остался. И слуг чуть ли не пинком выгнал.
И теперь стоит, нависает надо мной и смотрит зло сощуренными глазами.
— Что именно? — он же не думал, что я испугаюсь?
Учитывая, сколько у герцога было возможностей меня ударить, пока никто не видел, я сделала закономерный вывод, что мужа таки просветили о моей связи с сыном, раз ничего не произошло. Видимо, ему очень хотелось, но вредить своему наследнику он не желал. Хоть какая-то положительная черта…
— Желаете выслушать весь список?
— Желаю, чтобы Вы взяли себя в руки и прекратили себя компрометировать. Нам оказали честь, а Вы собрались кидаться с кулаками на поверенного короля.
О том, ради кого, я благоразумно промолчала.
— Да, я сделала вид, что мне плохо. А нужно было смотреть на то, как Вы лишаете себя жизни, а заодно лишаете сына всех привилегий?
— Так вот в ком дело!
— Естественно! Вы же не решили, что я пожалела Вашу любовницу?
Честно говоря, я ходила по краю. Радан дернулся, но сдержался…
Зачем я сейчас выводила его из себя? Все ради преломления вектора. Я хотела, чтобы он свои негативные эмоции обратил в мотивацию, а не видел во мне лишь мировое зло.
Понятно, что сразу ничего не выйдет. Однако задуматься заставлю.
Следующим моим шагом будет посулить золотые горы. И уже после подвести к мысли о том, что есть менее радикальный путь, чтобы заполучить желаемое.
Мне нужно было выбить из него обещание на раздельное проживание. Вместе нам не суждено было ужиться, а верить аргерцогу я, к сожалению, тоже не могла. В глазах всех этих власть имущих я, как личность, не представляла ценности. Пока не представляла…
А развернуться мне не даст муж. Для большинства я лишь придаток к одаренному ребенку, а для кого-то (не будем показывать пальцем) и обуза, от которой вроде и хочется избавиться, да пока не получается.
— Закрой рот! — прошипел муженек. — Не смей так говорить о…
— О ком? Официально именно я Ваша жена. А она любовница. Двоеженства в нашем королевстве нет.
К сожалению, удержать маску послушной и покорной жены не вышло, я уже поступила не так, как задумал муж. Заднюю тут не включишь, особенно после мнимого обморока.
— Ты… все подстроила! И обет, и нареченную мать…
— Я?! Я пошла на поводу желания Ее высочества! А желание королевской семьи — закон. Будь Вы внимательней, то заметили бы это и сами! Что касается обета — я делаю все, чтобы репутация герцогов Дарремских стала безупречной. Для Вас стараюсь…
— Для меня?
— А что, Вы больше не желаете жить в столице? В том, что нареченными родителями стали настолько высокопоставленные люди королевства, я вижу уникальную возможность! Для Вас в первую очередь. Потому что сын еще мал, и связями воспользоваться не сможет. А Вас отныне примут в любом доме как почетного гостя!
Я лила сироп, вешая герцогу лапшу на уши. Нет, доля правды в моих словах была. И немалая. Одно лишь то, что принцесса вызвалась стать нареченной матерью, ставило нас на ступень выше над всеми остальными.
Что же касалось самого герцога… Тут какая штука… Я не знала, что такого он натворил, и почему его срочно обязали жениться и отослали в герцогство, запрещая надолго появляться в столице. Могло так случиться, что привилегии, которые предполагались в связи с высокопоставленными нареченными родителями, именно мужу и не светили.
— Смотрю, ты осмелела настолько, что смеешь разговаривать со мной в таком тоне. Однажды твоя связь с сыном оборвется, и тогда…
— Когда? — намеренно перебила его, сбивая с мысли.
Сама же сжала под одеялом кулаки. Насколько же ему мозги промыло… Сарвенда все-таки умная тварь, но недальновидная. Слишком уж ей хочется всего и сразу.
— Десять лет! — выплюнул муж, а я едва успела прикусить язык и не выдать настоящую степень своего удивления.
— Вот как?
Сначала я расстроилась, совсем мимолетно, потому что десять лет — невероятно большой срок. Но потом справедливо отметила, что это смахивало на запугивание.
Да не могло такого быть, чтобы десять лет ребенок так крепко был привязан к матери! Нет. Аргерцог провел мужа, а вот меня провести не сможет.
Пока Стейзи умирала, сына это никак не коснулось. Да, ел он плохо у кормилиц, но был жив! А значит, как только я перестану кормить сына грудью, оборвется и наша связь. Именно тогда, при кормлении, эта нить появилась!
— Ваша светлость, я не претендую на Вашу любовь, — я заставила себя говорить ровно и спокойно. — Но так вышло, что Вы и я связаны, а мне дорог мой сын. Теперь у Вас есть возможность завести других детей, жить так, как хотели, и для этого необязательно постоянно лицезреть меня.
