— И все же, как Вы узнали о том, что планирует муж? — неожиданно спросила принцесса.
Мне захотелось и ее придушить. Врать не получится. Вот никак. Впрочем, а зачем? Я скажу чистую правду.
— Догадалась.
— Догадались? — удивленно переспросил аргерцог.
— Да, — кивнула и поставила чашку на стол.
И не солгала ведь. Догадалась, услышав, что Сарвенда устроила представление у моих покоев. Но эту подробность вы от меня не получите.
— Хотите сказать, что Вы не ожидали ничего подобного? — я подняла глаза на мужчину. — От человека, который столь ревностно относится ко всему, что находится в его доме? От человека, который не принял жену, и принимать ее не желает? Ни как свою пару, ни как часть своей жизни. По его мнению, у меня не должно быть ничего моего.
— Мы следили за ним…
— Плохо следили, — не удержалась от шпильки, но тут же перевела тему. — Вор был найден?
— Нашли, в сговоре были две кухарки и три лакея, — поспешно ответила Арандиана. — И их семьи в деревне. Вы были правы, предполагая, что сообщники не успели унести добро.
— Вот только все утверждают, что моих запонок они не брали и в глаза не видели, — заметил Амадео.
— И что Вы этим хотите сказать? Что их украла и подкинула я?
— Как можно?!
— Но Вы же настаиваете, что воры оказались не ворами.
— Их вина доказана, — отрезала принцесса, и аргерцог не посмел продолжать. — Утром их казнят.
«А как же каторга?» — хотелось съязвить, но я промолчала.
Значит, обокрасть целого аргерцога — это смертный приговор. А как герцогиню обворовать — то она еще и должна рожать от вора. Отличная логика!
— Скоро в замок прибудут охрана и учитель, — сменил тему аргерцог. — Я хотел бы представить их Вам, если Вы достаточно отдохнете после ужина.
Я попыталась прикинуть, сколько сейчас времени, но у меня не получилось. Часов в гостиной нет, окна плотно зашторены. То ли совсем близко к ужину, то ли еще нет…
— До того, как это произойдет, я бы хотела получить компенсацию.
— Компенсацию? — переспросил Амадео.
— Верно. Сегодня по очередной из прихотей мужа я испытала сильнейший стресс. И, кстати, Вы так ничего и не сказали о его последствиях. Отвар — это прекрасно, но как с магией? И что насчет молока? Я могла его лишиться… — я сделала паузу.
К слову, о молоке: грудь прямо горела, намекая о том, что пора бы уже хозяйке покормить ребенка. Но если давить на жалость, то во всем.
Закон жизни: требуй больше, чтобы вообще хоть что-то получить.
— Стейзи, дорогая, с твоей магией и твоим состоянием все хорошо. Если не считать некий дискомфорт в виде головной боли и небольшой слабости, но это скоро должно пройти, — пропела Арандиана. — Артус рекомендовал сегодня и завтра принимать отвар и меньше волноваться…
— Меньше волноваться, — эхом повторила я. — Какая отличная рекомендация, а главное — осуществимая.
— Мы уедем утром, — напомнил Амадео. — Вместе с теми, кто доставляет Вам дискомфорт.
— Прекрасно, но я хочу компенсацию. Если Вы не желаете наказывать вора, тогда пусть компенсирует ущерб моему здоровью.
— И чего же Вы хотите?
— Пятьсот золотых.
— Сколько?! — в один голос удивились гости.
— Я тоже думаю, что мало, — согласилась с ними.
— Мало? — сипло уточнил Амадео, а я подавила в себе усмешку.
Не время сейчас улыбаться. Позже, обязательно, но позже.
— А Вы полагаете, что много? — широко распахнула глаза, выказывая свое удивление такому предположению. — Это только за сегодняшний инцидент. Но я прекрасно понимаю, что муж едет в столицу, где ему предстоит на что-то жить. А потому прошу только пятьсот.
По мне так лучше бы он, скотина такая, там побирался и сполна хлебнул всего того, что по его милости хлебала я и его люди, на которых ему плевать.
— Анастейзи, дорогая, корона не станет… — мягко начала Арандиана. — Это большая сумма.
— Я не прошу у короны, — отрезала я. — Я требую эту компенсацию от своего мужа. Но при вашем содействии.
— Хорошо, — выдохнул Амадео, — я прослежу за тем, чтобы Вам выдали триста золотых…
Ишь, какой умный! Торговаться вздумал. Еще и сбавил на двести золотых. Что ж, ровно настолько же и поднимем.
— Семьсот, — сказала ледяным тоном.
— Помилуй, Священная Пара… — прошептала принцесса.
— Триста пятьдесят, — поправился аргерцог, глядя на меня сузившимися глазами.
— Тысячу, — ровно произнесла я.
— Но только же было семьсот! По Вашей логике Вы сейчас должны были затребовать на пятьдесят больше.
— По моей логике Вы заставляете меня торговаться, — отозвалась я. — Что совершенно не дает мне расслабиться. А раз Вы принуждаете меня нервничать, я буду брать за это процент. Тысяча, Ваше сиятельство, и ни монетой меньше.
— Иначе что?
Мужчина говорил тихо, но в этом его тоне отчетливо слышалась угроза.
— Помилуй, Священная Пара, — повторила я за Ее высочеством. — Не в моих силах Вам угрожать. Но о том, как несправедливо поступили со мной, будут знать все. Вы Ваших воров наказали, а моего решили помиловать. За какие такие заслуги?
— Вы понимаете, что и кому говорите?
— Как и то, что это именно Вам нужно, чтобы я безропотно рожала одаренных детей во славу короны. Впрочем, Вы до сих пор не можете понять, что с герцогом у нас новых детей не будет, и сами меня поставили в такие условия, когда я вынуждена сражаться за свою жизнь и будущее. Тысяча золотых монет — это мизер по сравнению с тем, что мне довелось здесь пережить за последние пять ходов.
Ответить аргерцог не успел. Неожиданно меня поддержала Арандиана.
— Она права, дядюшка. Тысяча золотом — хорошая компенсация. Возможно, именно она позволит герцогу думать в правильном направлении, если удавка на шее этому еще не научила.
— Ваше высочество…
— Будет Вам ругаться. Анастейзи еще не пришла в себя, в ней бурлит ее дар, в Вас же говорит мужская солидарность, — девушка поднялась с софы и мягко положила руку на плечо Амадео. — Я настаиваю.
— Как прикажете, Ваше высочество, — сдался Амадео.
— Вот и славно, — девушка широко улыбнулась. — Мы зайдем к Вам после ужина, дорогая. С обещанным. Отдохните.
— Благодарю, Ваше высочество, — выдавила я. — Буду ждать вас и тех людей, которых вы хотите мне представить.
Обошлось малой кровью?
Но все же почему я ни черта не помню?!
Я смотрела на то, как меня покидают высокие гости, и не могла отделаться от мысли, что мне стерли память. Ерунда какая-то… Или не ерунда?
