— Не кричи, Люси… — выдохнула я.
Во рту было гадко и вязко, а головой словно в футбол играли.
— Ваша светлость…
Сначала я услышала и только потом увидела Тирхана.
— Позвольте Вас осмотреть.
Можно подумать у меня был выбор.
Я и сама знала, что со мной. Магическое истощение. Но… мне искренне было жалко лошадей. Я не могла потерять даже одну кобылу!
К слову, я оказалась в шатре, в одном из тех, которые разбивали для привала. Значит, в отключке явно не полчаса провела.
Не мешала осмотру, прекрасно сознавая, что мне скажут, но оказалась не готова к словам учителя.
— Вы сделали все правильно.
— Что, простите?
— Я уже горжусь такой ученицей, — глядя мне прямо в глаза, ответил он. — Конечно, сил Вы отдали гораздо больше, чем стоило, отчего сейчас и испытываете дискомфорт. Но Ваше состояние быстро стабилизируется. Веха хватит. Ваши успехи в магии восхищают. У Вас получилось не просто дать импульс для исцеления кобылы, Вы полностью восстановили ее силы, да и остальным лошадям помогли.
— Кто жеребую кобылу поставил в начало процессии? — выдохнула я, проглотив ругательство.
— Вы тоже это заметили? — живо заинтересовался учитель. — Я уже жажду наших занятий!
Я с подозрением покосилась на мужчину. Не фанатик ли?
— Срок очень маленький, а конюха никто не предупредил об осеменении, — ответил он в итоге. Конюх, надо полагать, был хозяйский. Герцогский. Тьфу! — Но сейчас с ней уже все хорошо, и с Вами тоже. Нужно поесть, выпить отвар и еще поспать. Завтра Вы снова будете чувствовать себя хорошо. Магическое истощение для Вас не новость, насколько я успел понять…
Я промолчала. Что ответить? За последний месяц это третий раз? Или четвертый?
— Позже я начну заниматься с Вами обучением контролю и правильному распределению магических потоков. Чтобы Вы перестали тратить все силы там, где хватит импульса.
Слова о том, что я не лекарь, и вообще не до конца соображаю, как смогла помочь, остались при мне, потому что в шатер ветром ворвалась служанка.
— Я все принесла! — отчиталась Люси. — Можно подавать?
— Погоди, Люси, сначала оботри меня. Потом все остальное. И где Илиас?
— Здесь, недавно проснулся. Но Его светлость не капризничает.
Так, если сынок проснулся недавно, значит, в отключке я провела не больше трех часов. А я делаю успехи! Раньше валялась полдня!
И тут-то мое чадушко решило, что с него хватит не капризничать.
Взревел сиреной.
— Люси, помоги.
Учитель, он же лекарь, тактично ушел из шатра.
Суета над Илюшей меня чуть взбодрила. Я бы не сказала, что имелась сильная слабость. Удивительно, но тело было послушным и податливым, не свинцово-тяжелым. А вот голова раскалывалась, увы. Но по сравнению со всем остальным это были мелочи. Я сохранила кобылу и жеребенка, помогла, по словам Тирхана, и остальным лошадям, ведущим процессию. А это немаловажно. Каждая лошадь на вес золота!
И я буду не я, если позволю капитану продолжать двигаться в том же темпе. Все, мое терпение кончилось. Надо бы у него отнять средства на смену лошадей. Он практически прикончил этих, и не его заслуга, что они в итоге выжили.
— Как себя чувствует Интена? И где она?
Обычно в моем шатре располагалось четверо: я, Илиас, и служанки. Но сейчас няни не было.
— Еще спит, Ваша светлость. За ней присматривают старшие девочки-сироты и служанки. Господин Аррияш приказал отнести ее в их шатер, — и тихонечко хихикнула. — Сам же и отнес.
Я тоже улыбнулась. Симпатию между этими двумя я заметила еще в замке, а уж за эти две недели только уверилась в этом. Да и Люси подметила.
— Солдаты из разведки вернулись?
— Вернулись, Ваша светлость. И коней увели, озеро недалеко оказалось. Власен и еще трое мальчишек вызвались помогать. Господин Аррияш отправил с ними и своих солдат.
Вот и славно.
Конечно, беспокоил тот факт, что мы в лесу (мало ли какая живность бродит), но это все же было лучше, чем окажись мы в поле. Тут хоть озеро нашлось.
Дите наелось и сыто отвалилось. Я вытерла ему личико и передала Люси, чтобы уложила в корзинку.
Спустя двадцать минут я повторила маневры сына: то есть, объевшись, откинулась на подушку и провалилась в сон. Люси осталась за нами присматривать.
Следующие несколько моих пробуждений были механическими. Для кормления сына и приема отвара. Я не противилась сонливости, понимая, что дар забрал все силы и требовал восстановления, которое лучше проходило в спящем режиме.
* * *
— Идемте, — улыбнулась я сиротам.
Мы направлялись на озеро купаться.
Конечно же, в сопровождении солдат.
Сегодня был второй день нашего вынужденного, но такого желанного отдыха. От дороги устали не только животные, но и люди. И я в который раз уверилась, что с Арлисом мы не сработаемся. Он до сих пор гундел на тему своего графика и того, что мы обязаны мчаться.
Что я могла сказать? Отлично вышколенный слуга!
Уже не было ни единого сомнения в том, что ему или приказали сделать все, чтобы я лишилась не только части своего скарба (а особенно, лошадей), но и людей. Ведь они могли просто послать герцогиню с таким сумасшедшим темпом путешествия, а кто-то и вовсе мог покалечиться… Или он выслуживался перед аргерцогом и короной, желая в кратчайшие сроки вернуться обратно.
Но в первое верилось охотнее, особенно, если учесть, что я никому о наличии своих людей не сообщала.
Злило ли это меня? Мягко говоря. И тут я вновь радовалась своевременному совету Интены. Аррияш был просто подарком небес. Да, по положению он стоял ниже капитана, однако всегда ссылался на свою госпожу, то есть на меня, и выполнял мои приказы. А я была выше по положению, чем Фолк.
Еще одним человеком, который безмерно меня радовал, оказался учитель. Когда мы собирались в путешествие, я задавалась вопросом, почему герцогине не дали в сопровождение травницу, если не нашлось даже захудалого лекаря. А оно вона как оказалось… У Тирхана был дар исцелять, о котором, кстати, он мог молчать до последнего, и тем более не лечить чернь. Взять того же лекаря при герцоге, тот не лечил слуг в замке, те пользовались травками-муравками от местных травниц. А все почему? А потому, что лекарь, видите ли, только для господ.
А Тирхан, на минуточку, аристократ. Да, сложивший полномочия и отошедший от дел своего баронства. Но при этом по крови — аристократ! И он не разделял нуждающихся в медицинской помощи людей на тех, кто ниже по положению, а кто выше. Для него они все были больными, которым следовало помочь.
