— А что насчет остальных государств? Там действует такая же клятва?
— В шести королевствах, включая наше, клятва при вступлении на трон не менялась. Только публичное слушание, только публичная казнь, и только король может надеть артефакт на шею осужденного. Что же касается оставшихся четырех — боюсь, там все иначе и несколько сложнее…
— В каком смысле?
— Королем может стать только одаренный с активным даром. Следовательно, и надеть на шею радрак может только одаренный. Этим и воспользовались некоторые королевства для того, чтобы ввести изменения в клятву. Теперь у них король является гарантом мира и благополучия в королевстве, а значит, покушения на него приравниваются к массовому истреблению народа и расшатыванию устоев.
— То есть они выбирают одаренного, который умрет при надевании радрака, без доказательства его вины?
— Я не могу однозначно сказать, что так происходит, но и исключать не могу. Ведь снять активный радрак не является возможным. После того, как осужденный погибает, радрак посылает импульс силы в шкатулку, в которой хранился. Таким образом определяют место гибели и возвращаются за радраком. Опять же, забрать его с тела может только одаренный, у которого в руках есть шкатулка.
— Проще тело доставить, — я вздохнула. — Получается, что если человек не виноват, он все равно умрет?
— К сожалению, да. Единственный индикатор его безвинности — смерть надевающего.
— Значит, волк обречен?
— Увы…
Я задумалась. Может, потому птица меня клюнула, что мне нельзя было ей помогать? И она сама пыталась разорвать образовавшуюся связь?
— И все же меня смущает тот момент, что Вы помогли осужденному без последствий для себя. Это может многое означать… Мы можем не все знать о радраках…
— Участвовать в экспериментах отказываюсь, — твердо сказала я и, повернувшись в сторону волка, произнесла, уверенная, что тот меня услышит: — Я мать, моему сыну нет и трех вехиманов. Помимо прочего на мне еще тридцать детей, пусть и не все они мои воспитанники… Я несу ответственность за своих людей и рисковать своей жизнью не стану. Тем более что неизвестно, безвинно ли Вы осуждены.
Получается, мое королевство еще не так плохо. Во всяком случае, мне на шею такую штучку не повесят.
— В соседнем государстве измененная клятва? В том, что граничит с моими землями?
Я потянулась к большой тарелке с кашей и мясом. Еда давно остыла, и есть не очень-то хотелось. Но мне еще Илюшу кормить, поэтому перекусить было нужно. Хотя тут столько положили, что на пару голодных мужиков хватило бы.
— Да.
Значит, сбегать в него будет не лучшей идеей.
— Я пойду, Ваша светлость, — Тирхан поднялся. — Староват я для таких потрясений. Мне нужно отдохнуть. Да и Вам стоит вернуться в шатер, Ваши люди волнуются.
— Идите, — я улыбнулась и посмотрела в его тарелку. Он предсказуемо даже не притронулся к еде. — Я чуть позже пойду. Хороших снов.
Волк тихонечко заскулил, а затем отчетливо раздалась рулада его голодного желудка.
Интересно, если я выкину еду в кустах, это будет считаться помощью или нет?
Настька, о чем ты думаешь?
Или приказать, чтобы ее выкинули?
Ага, а если человек умрет?
Риск дело благородное или не очень?
— Аррияш, мне нужно в кусты.
Я поднялась и взяла обе тарелки. Мужчина как раз стоял неподалеку от меня, наблюдал, охранял…
У нас была договоренность о том, что в кустики мы ходим с солдатами. То есть они стоят рядом, но не подглядывают.
— Витраш, Хартан, проводите Ее светлость.
— Слушаюсь! — хором отчеканили солдаты.
Арлис Фолк скривился, но промолчал. Я его видела очень хорошо, он стоял намного ближе к костру, чем Аррияш. Но мне на его недовольство было плевать. Он уже удружил… Впрочем, если бы не эта остановка, спасли бы мы ворону?
Я все-таки выкинула кашу и хлеб в соседних кустах. Меня не покидала мысль, что человек может быть осужден невинно. Я вообще против таких казней, если они не относятся к маньякам и педофилам.
Что этот несчастный натворил? Покусился на короля? По мне, если приговорил к смерти — значит, казни, а не продлевай агонию. Мало ли, какой там правитель. Может, он самодур и маньяк, и убить его было благом для всего королевства?
Впрочем, вряд ли я узнаю правду. А потому не стоит ни жалеть, ни вникать.
Выдохнуть смогла только у шатра, где уже раздавался недовольный плач сына. Я жива, каша мне боком не встала, и слава Священной Паре.
— А вот и Ее светлость! — пропела Люси, а Интена обернулась с сыном в руках.
— Тут, — я улыбнулась и, разувшись у порога, прошла к няне. — Сейчас мама тебя покормит.
Засыпала я тяжело. Не могу сказать, что была впечатлительной особой, но перспектива получения подобного артефакта не радовала. Понятно, что могли просто казнить, но это тоже не особо радовало. Наверное, я лишь сегодня полностью поняла, в какую гадость меня засунули.
И вопрос финансовой независимости встал еще острее. На меня и мои идеи должны молиться. Я должна стать значимой фигурой. Из кожи вывернуться и завернуться обратно, но стать.
Снилась мне мутотень. Я от кого-то бежала, потом догоняла… ножи, окропленные кровью, собирала (лучше бы грибы, честное слово)… А проснулась от клацанья над ухом.
И кто мог клацать, если учесть, что рядом в корзинке посапывал сын, и зубов у него не было?!
— Твою ж налево!.. — просипела я, разглядев мохнатого ночного гостя, склонившегося над сыном, и кинулась накрыть собой импровизированную колыбель. — Прочь пошел!
В ответ зверь обиженно засопел, но сбегать и не подумал, лишь чуть отстранился, продемонстрировав что-то во рту. Рассмотреть, что именно, не представлялось возможным. Свеча, которая должна была гореть в изголовье, потухла, а мое зрение в темноте позволяло видеть только размытые контуры.
Но меня интересовал не он и даже не то, что было во рту волка, а сын… Илюша мирно посапывал. Я успела его трижды ощупать, прежде чем сынок недовольно завозился.
— Интена, Люси! Зажгите свечи! — громко потребовала я от слуг, которые мирно спали.
Причем так крепко, что я не смогла их дозваться. Они подскочили, только когда грозно рыкнул волк.
— Свечи! Немедленно! И не кричать!
Волк внаглую прошелся по моему импровизированному ложу и уселся в ногах.
Люси успела зажечь только одну свечу, когда Илья взвыл сиреной, и мне пришлось взять его на руки. Немного проморгавшись и дождавшись, пока Люси зажжет еще пару свечей, я взяла Илюшу поудобнее и… замерла, взглянув на Интену. Та застыла передо мной, зажав собственный рот.
