Два привоза он сделает…
Так, спокойно, Настька.
Так-то, если подумать, все гладенько стелется. Чтобы что-то заиметь, нужно что-то продать, желательно что-то ненужное. Это всем известно. Почему бы и не лес, если больше продать нечего? Чтобы закупить семена, продовольствие или еще чего необходимое!
— Местность у герцогства не шибко к посеву и выпасу пригодна, леса много, да болот не меньше…
Болота! Торфяные, я надеюсь?
— И что Вы собираетесь улучшить после продажи древесины?
— Простите, Ваша светлость, но это уже интересы герцогства Моррисон, я не могу о них распространяться.
И потянулся за своими документами. Естественно, я их не отдала.
— Какая древесина и какова цена?
Мужчина выпрямился и довольно улыбнулся.
— Продаем мы крепкую сорину, всего восемь телег, груженых под завязку…
Сорина — по-нашему лиственница. Крепкая лиственница, значит… И тут меня перемкнуло. Это же скипидар! Нет, сначала, конечно, живица, но после дистилляции — канифоль и скипидар!
Да и, откровенно говоря, из живицы столько всего полезного можно получить! И слова о том, что территория леса обширная, прямо душу греют. Свой лес! Черт возьми, свой! Еще и хвойный!
— Одна телега то бишь будет стоить сорок золотых. А если пожелаете все восемь выкупить, то одна телега пойдет за двадцать девять золотых, — закончил свою речь сказочным предложением Ойдоха и уставился на меня.
Одновременно с его последними словами закашлялся Тирхан. Видимо, ему тоже понравилась цена сделки. Вообще, лес всегда был дорогим удовольствием, и понять, снизил или завысил цену управляющий, я пока не могла.
Я искренне пожалела, что Стейзи не знала ничего о том, какой конкретно лес и в каком виде вывозит на продажу герцог, и по какой цене.
Во времена СССР цена за кубометр кругляка той же сосны варьировалась от сорока пяти до шестидесяти рублей, а тут, простите, речь о лиственнице, которая в разы лучше той же теплопроводностью. К примеру, в две тысячи десятом кубометр кругляка лиственницы стоил пять тысяч рублей, если не оптом.
А тут этот красавчик лихо считает телегами…
— Это отличная цена, Ваша светлость. Лучше Вы нигде не найдете.
— Я бы хотела осмотреть товар.
И поднялась, понимая, что порку придется отложить. Сначала стоило рассмотреть все, что он там нагрузил, и только потом открывать собственные карты.
— Да чего Вы, Ваша светлость, утруждаться будете! Пусть Ваш помощник глянет, — смотря на Тирхана, произнес мужик.
— Платить тоже помощник станет? — ровно поинтересовалась я.
Ойдоха замялся, а затем поклонился. Что-то вроде: как Ваша светлость велит, наше дело маленькое — угодить.
Вниз спускались в том же молчании, а на улицу выходили чуть ли не всем скопом. Все же несчастным постояльцам очень хотелось развлечений, иначе объяснить данное столпотворение я не могла.
Телеги, к слову, догадались отвезти под навесы у постоялого двора. Правда, некоторую часть развезли к близстоящим домам, так же, под навесы, и, полагаю, за отдельную плату. И неудивительно, размеры-то были немаленькие! Крытые тканью телеги (я насчитала четыре) караулили люди, судя по одежде, из простых крестьян. А рядом с одной я заметила своих мальчишек, которые при виде меня стушевались и опустили головы.
Та-а-ак… И чего они испугались?
— Показывай, — приказала я, останавливаясь у одной из телег.
Пока мужики возились с тканью, я пыталась мысленно высчитать кубометры самой телеги, а там уже и кругляка.
Телега напоминала по размерам тракторную телегу 2ПТС-4, у той кузов три метра семьдесят пять сантиметров на два метра десять сантиметров. Но эта была чуть больше, значит, погрешность будет составлять примерно сантиметров пятьдесят в каждую из сторон. Высота бортика тут тоже выше, примерно сантиметров на двести, значит, бортик где-то три с половиной метра.
Так, теперь нужно посмотреть укладку: накидано или уложено? Да и на само дерево глянуть.
— Вот, Ваша светлость, отличная древесина!
То, что отличная, я даже спорить не стала. Одуряющий запах хвои, сухая поленница (я потрогала ближайшие поленья), ровно уложенная в телегу и примерно сантиметров на сто выглядывающая за бортик.
Значит, коэффициент укладки будет примерно ноль восемь или ноль девять. Лучше брать второе значение. Нагружена примерно на метр сорок в среднем, следовательно, формула подсчета кубометров следующая: четыреста двадцать пять сантиметров умножаем на двести шестьдесят сантиметров затем на сто сорок сантиметров и на коэффициент, который равен ноль целых, девятых десятых.
Итого выходит чуть меньше четырнадцати кубометров.
— Тирхан, Вам же знакомы цены на лес? — тихо спросила у учителя, следующего за мной по пятам.
За мной, если честно, не только он шел. Еще и Аррияш с двумя солдатами приглядывали, но чуть издалека. Близко только учитель был.
— Цена этой древесины занижена, Ваша светлость. Если все телеги гружены такой же древесиной, то Ваш управляющий вывез целое состояние. Если примериваться на глаз, то объем этой телеги около четырнадцати правильных шинов. Один правильный шин сорины стоит пять с половиной золотых. Ваш муж поставляет граб, и его цена варьируется от десяти золотых за правильный шин.
И вот тут-то я зависла. Шины — это что? И почему они правильные?
Пока мой мозг пытался перевести в метрическую систему знания Стейзи, учитель огорошил тем, что подобная телега будет стоить не меньше семидесяти семи золотых.
Я лихорадочно соображала. Шин — это наш метр, почти русский аршин по названию, а правильный шин — это кубометр. То есть посчитали мы с Тирханом правильно, и у него, по сути, вышло столько же, сколько и у меня…
Стоп! Пять с половиной золотых за кубический метр? Это в одной телеге богатства на семьдесят семь монет, а в восьми — на шестьсот шестнадцать! Теперь понятно, почему муж живет с древесины! Это же золотое дно!
А теперь вопрос. Какого черта Ойдоха предлагает мне купить древесину в два с половиной раза дешевле?!
И самый главный вопрос. Каким образом они сумели это все довезти? Восемь телег примерно по девять тонн каждая. Что-то я сомневалась, что король выделил герцогству табун лошадей-исполинов!
Впрочем, у нас на Земле тоже была удивительная порода, которой магия не требовалась — советский тяжеловоз. Достигающие в холке ста шестидесяти сантиметров, обладающие литыми тугими мышцами и достигающие к году веса в пятьсот килограмм, эти кони могли перемещать груз до пятнадцати тонн, а с полутора тоннами скакать рысью.
Если в распоряжении Трута Ойдохи здесь были точно такие же кони, то мне невероятно повезло.
