Налоги! А с чего?! С мизерного урожая, который те умудрялись все же выращивать? С десяти несчастных коз и пяти коров, что было на три деревни?
Зато пообещал, что с продажи первой партии кругляка сорины он выдаст каждому уже уехавшему из герцогства Моррисон по десять серебряных на устройство в Придорожье! А уж тем, кто рубил этот лес, и вовсе по два золотых!
Мы слушали его речи, и наверняка каждый из нас переживал о том, что же всех там ждет. Развалины поместья? Были ли там вообще стены, или и их растащили?!
Я не могла понять одного: почему эдор был уверен в том, что новый хозяин должен прибыть лишь зимой. Это меня аргерцог так наказал, что ли, отправив раньше планируемого? Но тогда мне в пору ему поклониться, потому что зимой бы я приехала на пустоши…
Нет, он явно не был в курсе. А судя по внушению, оказанному на Арлиса Фолка, и по нападению на нас, я вообще не должна была доехать…
Откуда вязалась такая непоколебимая уверенность в том, что аферу Трута Ойдохи никто не распознает, и она вообще удастся, мы, к сожалению, тоже выяснили. Итогом того, что он все же озвучил эту информацию, стало мое магическое вмешательство — мне пришлось спасать умирающего Ойдоху. Казалось бы, зачем? Если за всего его деяния подразумевался однозначный приговор — плаха. Вот только оказалось, что и он подвергся ментальному вмешательству.
Когда Аррияш начал требовать ответов, произошло странное: у Ойдохи пошла ртом кровь, хотя воздействия физического со стороны капитана не было (исключались и внутренние повреждения, потому что Ойдоху никто не бил. Иглы под ногти вонзались, да, но ребра не ломали). Черная пена изо рта, закатившиеся глаза… Я уже видела такое с Арлисом и среагировала первой. А там уже и Тирхан подключился.
То, что мы поняли, радовать не могло. Может, Ойдоха и был плутоватым гадом, но до подобного бы своим умишком не дошел. Жить, знаете ли, хочется. А страх за свою жизнь посильнее жажды наживы… Своровать по мелочи — еще да, но в остальном — нет…
В свите аргерцога был предатель, обладающий сильным ментальным даром. Кто-то, кто настолько давно втерся в доверие, что ему верили безоговорочно… Доверяли вести дела и не ждали подвоха.
Больше Тирхан не был тверд в своем намерении отсылать весточку Амадео и ждать его прибытия. Нет, теперь он считал, что нам нельзя ехать в герцогство. Нужно поворачивать коней и мчаться в столицу, дабы рассказать обо всем и предоставить двух очевидцев, которые непременно среагируют на магию предателя (зато в остальном совершенно бесполезны, так как их память что решето).
Однако кто сказал, что предатель идиот? И вообще станет при нас пользоваться своей магией? Скрывался же он столько лет? Скроется еще раз. Да и я была в корне не согласна с тем, что нам нельзя в эти земли. Они мои. И что бы там ни происходило, я обязана защищать уже своих людей, живущих на этих землях. К тому же отдавать их кому-либо я не планировала совершенно. Ни своему королю, ни соседнему.
Одно только не давало покоя: почему этот самый предатель пропустил коней? Если он контактировал с Ойдохой, должен был знать, что там объявились странные кони! Должен был! А значит, и прибрать их был обязан. Но этого не произошло. Почему?!
И тут было два варианта: то ли он приезжал раньше, чем местные обнаружили коняшек, то ли воздействие произошло на расстоянии.
Тирхан сказал, что последнее было возможно в старину, а сейчас представлялось сомнительным, ибо одаренного такого уровня при дворце распознали бы сразу. Благодаря многочисленным артефактам, которые там находились…
Значит, оставался лишь первый вариант. Но, увы, никто из приближенных Ойдохи не смог внятно ответить, когда приезжали высокопоставленные гости. А смогут ли те, кто остался в эдорстве? Та же жена эдора? Его дети? Конечно, от герцогских земель до дома эдора было три с половиной вехи пути, но должна же была жена заметить странности в поведении своего мужа?
От всех этих мыслей голова шла кругом. Да и не только от них. Недовольство учителя можно было ножом резать, настолько сильно он его излучал.
А я… Я считала совершенно неразумным и даже опасным для жизни соваться в столицу. Во мне зрела твердая уверенность — не доедем. И уже ничто нам не поможет и никто не спасет.
Да и тот факт, что нас, вроде как, ждали к зиме, давал надежду на передышку. Опять же Арлис Фолк, который должен был вернуться в столицу только к концу лета (по словам его солдат. Черт знает, откуда у них такая уверенность). Ну и что-то мне подсказывало, что пока при дворе будут заняты моим муженьком и его зазнобой, обо мне не вспомнят.
И раз мы должны были погибнуть, не удивлюсь, если кто-то пришлет королю весточку якобы от Арлиса, что герцогиня доехала благополучно, и он направляется обратно. Вот только позже выяснится, что по пути с капитаном и его стражей случилась беда, и погибли все. И приедут ко мне, в лучшем случае, через ход…
Интуиция буквально вопила, что в безопасности я буду лишь на землях герцогства. Во всяком случае, в ближайшие полхода-ход. А там уже только от меня зависело то, как я выстрою защиту своих земель в принципе и себя с сыном в частности.
И ворон этот…
Мы пытались его разговорить. Алфавит нарисовали, просили ткнуть в нужную букву… Вот только выходила ерунда, ни одного нормального слова… И спустя десять минут птица, клюнув бумагу, уселась на шкаф, нахохлилась и на наши призывы больше не отзывалась.
Но отрицательный результат — тоже результат. Поняли же мы по реакции ворона, что к коням он имел непосредственное отношение. Да и в обличье волка он всех спас (тут Тирхан с сожалением отметил, что это спасение вытянуло силы морфа и вернуло его обратно в форму ворона, что совершенно точно означало практическую победу радрака).
Учитывая сильное воздействие артефакта, нельзя было забывать о том, что разум морфа постоянно балансировал. И вспышки просветления случались не так часто, как нам бы того хотелось. Это происходило у него произвольно, когда рядом появлялось то, что пробивало его эмоционально, или когда он встречался с теми вещами, которые уже видел и знал, что пробуждало память о прошлом.
— Ваша светлость, — позвала Люси, — карета готова. Лэдор Вальский ожидает Вас внизу.
— Хорошо, милая, — я улыбнулась и отвернулась от зеркала.
И она, и Интена с сыном ехали вместе со мной. Я наотрез отказалась оставлять здесь Илюшу. Да и незачем было. Мне обещали гостевые покои на время, пока будет длиться прием, и если я решу остаться до утра в гостеприимном особняке лэдора Геварского.
