Масштаб подставы меня потряс… В случае, если тому же королю станет известно о главной стороне моего дара, меня запрут в каменном мешке и не позволят вообще ничего. Заставят использовать магию для активации дара в угодных королю людях, потом я буду восстанавливаться, и так до самой смерти… Ни свободы, ни тем более перспектив. И моему сыну свободы тоже не видать…
На фоне этого знания тот факт, что ко мне скачет муженек, казался не таким уж и неприятным. Ну скачет… Обратно впереди коня побежит.
Раньше, конечно, чем мне бы хотелось. Однако Амадео сразу обозначил, что Радан имеет право видеть сына, и будет приезжать ненадолго, на пять-семь вех (неделя — это многовато, но перетерпеть можно). И даже обещал лично сопровождать герцога в таких поездках.
Мы с ним, конечно, расстались не очень дружественно, однако вряд ли аргерцог по-настоящему желал мне навредить. А если вспомнить, что письмо мы все-таки отправили, и кто-то должен разобраться в нападении на меня и моих людей, то появление гостей обретало смысл.
Не удивлюсь, если с ним и лекарь прискачет. Он, несомненно, утверждал, что мне требуется трехлетний перерыв перед новыми родами, однако не забываем о моем даре… Сроки вполне могут изменить, а заодно снова начать агитировать за улучшение генофонда королевства.
Просто мне хотелось, чтобы это случилось после зимовки, а не перед ней. И уж тем более не в разгар сбора урожая и заготовок, а также на фоне моих экспериментов с эфирным маслом. И особенно не тогда, когда мои люди воодушевились и стали забывать, каково это — жить под пятой Радана.
Они только-только оттаивать начали, глядя на то, как я забочусь о них.
После того, как мы худо-бедно обустроили этажи хозяйского дома для всех приехавших со мной, а я в свою очередь с помощью духа осмотрела деревья, которые можно было спилить и использовать для строительства домов (некоторые пришли в полную непригодность, спасибо, какой-никакой фундамент имелся), мы приступили к масштабной стройке в каждой из деревень, а также на территории моего поместья.
Благо народ прибывал, что не могло не радовать. Приходили целыми семьями, порой по пятнадцать человек, где было лишь по паре детей и стариков, а остальные — крепкие мужчины, ладные и не боящиеся работы женщины.
Наличие чудо-коней тоже вносило огромную лепту как в строительство, так и в пахоту и засев полей. Несмотря на позднее начало, мы управились быстрее, чем я даже могла пожелать (знаю, что дух помогал, что сама земля сил придавала, оберегая наши посевы). Однако преуменьшать работу своих людей я не собиралась. Общее дело, хорошо знакомое простому люду, объединило их, заставило не просто верить в то, что все у них будет хорошо, а уже буквально увидеть, руками потрогать свое светлое будущее.
В первую очередь строились мастерские, ставились печи, облагораживалась заброшенная кузня и даже гончарная (довольно просторная, явно когда-то рассчитанная на большое производство). И не было никого, кто сидел бы, сложа руки. Все принимали посильное участие, вставали засветло, ложились поздно.
Мои сироты активно включились в процесс, получая дополнительное образование опытным путем: и в строительстве, и в столярном искусстве, и в посеве. Девочки — в готовке, выпекании хлеба на огромную толпу, сборе ягод и фруктов.
Я же была координатором, строго следящим и за всем процессом, и за тем, чтобы мои воспитанники не перенапрягались и не брались за то, что могло привести к травмам (конечно, от мелких многие не убереглись, всяко случалось, но до трагедий не дошло, обошлось ушибами да ссадинами). А также чтобы дети не уставали от выполнения однообразных задач. Был составлен определенный график смен для работы в поле, на кухне или на стройке. Все, кроме младших, смогли поработать везде, попробовать каждую из профессий на зуб (в меру своих сил, естественно).
Урбену, к слову, неожиданно понравилось заниматься выпечкой. Его пироги были просто объеденье! А ведь буквально недавно он воровал в герцогском замке ложки…
Честно, была у меня мысль, что некоторые мои воспитанники, возможно, прикипят к каким-то семьям, а кто-то из взрослых даже захочет принять сироту под свое крыло. Сердобольных баб хватало, а статусные границы сейчас были довольно размытыми.
Однако ребята смогли меня удивить. Даже самые младшие, несмотря на щедрую ласку, которой женщины, да и мужики одаривали детей, держали дистанцию. Не холодную и настороженную, нет. Но со всеми проблемами, слезами, ссорами или радостью они бежали ко мне, и только ко мне. И у нас уже вошло в традицию собираться перед сном и делиться впечатлениями о прошедшем дне.
Сегодня она впервые была нарушена. Во-первых, дети так упластались на поле, что еле ложки за ужином держали. Но эта усталость была радостной, воспитанники лучились довольством и тем, что оказались равны (а то как же!), и главный приз, обещанный мной, в итоге достался всем.
Два жеребенка — и тот, которому еще предстояло родиться, и тот, который уже появился на свет — перешли в собственность детей. Теперь это была их личная забота и радость. А позже их всех будут обучать верховой езде.
Второй причиной стал экстренный совет, который вот-вот должен был начаться. Мне нужно было многое обсудить с моими доверенными людьми в связи с незваными гостями.
Как только я оделась, в комнате проявился туман. За Илюшкой будет присматривать дух, Интена и Люси понадобятся мне в гостиной.
На самом деле в личном присутствии духа особой необходимости не было, он и так видел все и всех вне зависимости от того, где находился. И, в случае чего, мог магией воздействовать (даже пеленку сменить). Но этому ворчливому старикашке нравилось прикасаться к ребенку.
Как только я выйду, он достанет Илиаса из колыбели и будет держать потоками воздуха до самого моего прихода. Плавали уже, знаем, спорить бесполезно. Все равно по-своему сделает. Да и вреда для сына никакого, а для духа — отдушина.
Глава двадцать четвертая
При моем появлении все чинно поднялись из-за стола, на котором уже стояли дымящиеся чашки с душистым травяным отваром, радовали глаз блюдца с абрикосовым и клубничным вареньем и тонко нарезанным белым хлебом. Чуть в стороне лежали писчие принадлежности и карта моих земель, которую я составляла собственноручно.
— Садитесь, — улыбнулась я, сама присаживаясь подле Тирхана.
Волк, находящийся под столом, вылез и притулился к моим ногам. Машинально погладила его уже не такую жесткую шерсть.
Вообще, морф отъелся. Хорошо так отъелся и больше на полудохлого не походил. Наоборот, лощеный волчара, держащий в страхе местных диких зверей.
Еще бы они его не боялись! Откровенно говоря, местный люд морфа тоже побаивался и часто путал с лесным зверьем. Оно ж не всегда радрак на шее разглядишь, по темноте особенно.
— Начну с главного — герцог Дарремский в полувехе пути от Придорожья.
— Ррр… — волк вздыбил шерсть.
