— Эмма, мы никогда не были уверены, что вы заходили в комнату и что-то видели. Тогда вам это лишь показалось, но, испугавшись, вы побежали к лестнице, чтобы позвать отца, и упали. Вам было только шесть лет, и вы боялись темноты.
«Боялась и боюсь», — подумала она.
— Я так никогда и не разобралась в случившемся. Но я не в силах выносить неизвестность: была ли у меня возможность предотвратить это? Спасти Даррена?
— Могу вас успокоить. — Лу отставил стакан. Пусть девушка видит в нем полицейского, официальное лицо. — В ту ночь в комнате вашего брата находились двое мужчин. Няня утверждала, что слышала шепот двух человек, когда ее связывали. Экспертиза подтвердила это. Шприц, обнаруженный там, содержал снотворное, детскую дозу. Согласно нашему анализу событий получилось, что с момента, когда связали няню, до вашего падения прошло меньше двадцати минут. Попытка похищения оказалась неумелой и привела к трагическому результату, но все было хорошо продумано. Что-то нарушило их планы. Возможно, мы никогда не узнаем, что именно. Но если бы вы вошли в комнату, вы не смогли бы защитить Даррена, а вас бы, наверное, тоже убили.
Эмма надеялась, что он прав, хотя это мало утешило ее. Уходя час спустя, она пообещала себе, что постарается поверить Кессельрингу.
— У тебя замечательные родители, — сказала она Майклу, когда тот провожал ее до машины.
— Да. Я уже почти приручил их.
Ни в коем случае он не позволит ей на этот раз так надолго уйти из его жизни. Майкл вспомнил, как она выглядела на пляже. Неужели минуло пять лет? Эмма казалась печальной. И прекрасной. Тогда она задела в нем какую-то струну. Ту, что зазвучала и сейчас.
— Ты долго пробудешь в городе?
Эмма посмотрела на улицу. Милый район. Слышны голоса играющих детей, жужжание косилки. Она с грустью подумала, как хорошо было бы жить в таком месте.
— Я улетаю завтра.
Майклу захотелось выругаться.
— Краткий визит.
— В понедельник мне на занятия. Оба чувствовали себя неловко.
— Жаль, что у меня так мало времени.
— Куда ты сейчас?
— Я… я хотела прокатиться. В горы.
Он понял, и ее намерение не понравилось ему.
— Хочешь, я поеду с тобой?
Эмма собиралась вежливо отказаться.
— Да, очень, — вдруг услышала она свой голос.
— Подожди минутку.
Майкл убежал, не давая ей времени передумать. Он ворвался в дом, через минуту выскочил обратно и, ухмыльнувшись, сел на переднее сиденье.
— Ты спасла меня от лишнего часа работы газонокосильщиком. Отец не потерпит, чтобы дело оставалось незаконченным до моего возвращения. Он любит порядок.
— Рада, что смогла помочь.
Некоторое время она вела машину, довольная, что ветер теребит ее волосы, слушала радио, лениво болтала. Услышав голос отца, донесшийся из колонок, она улыбнулась.
— У тебя никогда не возникают при этом странные ощущения?
— Когда слышу его? Нет. Я знала голос отца еще до того, как встретила его самого. Нельзя думать о нем, не думая о его музыке. Наверное, у тебя то же самое. Лу — твой отец, но он полицейский. Уверена, для тебя естественно думать о том, что он носит значок, и все такое.
— И все такое. Но я чувствовал себя очень непривычно, когда начал работать под его началом.
— Работать под его началом?
— Ага, — усмехнулся Майкл. — Как однажды сказал Джонно, я иду по стопам отца.
Глава 21
— Ты полицейский? — удивилась Эмма.
— Новобранец, как любит говорить мой отец. А что? У меня вырос второй нос?
— Да нет. Просто непривычно думать о тебе как о полицейском.
— Уже что-то. Не предполагал, что ты вообще думала обо мне.
— Конечно, думала, — засмеялась Эмма. — Когда в газете появился наш снимок, я надолго стала самой популярной девчонкой в пансионе. Разумеется, я приукрасила случившееся в свою пользу.
— Как и я. — Положив руку на спинку сиденья, Майкл начал играть ее волосами. — Благодаря этой вырезке я добился свидания у Сью-Эллен Коуди.
— Вот как?
— Это были мои пятнадцать минут славы. Я надеялся, что ты придешь снова.
— Суинни все рассказал папе. Тебе нравится быть полицейским?
— Да. Хотя до прихода в академию был уверен, что стану эту профессию ненавидеть. Но какие-то вещи предопределены, и, сколько бы ты ни бегал от них, в конце концов придешь к тому, чем создан заниматься. Если ты хочешь попасть к особняку, сворачивай на эту улицу.
Эмма остановилась, глядя перед собой.
— Откуда ты знаешь?
— Отец частенько ездил сюда, иногда вместе со мной. Он просто сидел и смотрел. Наверное, тебе будет интересно узнать, что он никогда не забывал о случившемся и не примирился с тем, что не смог их найти.
— Я почему-то знала это, — тихо сказала Эмма. — Поэтому и захотела увидеться с ним, еще раз поговорить. И ты понял, что я имела в виду, когда собиралась прокатиться?
— Да.
— Почему ты поехал со мной?
— Не хотел, чтобы ты ехала одна.
— Значит, дело только в этом?
— Ну хорошо. Я хотел быть с тобой.
У него добрые, как у Лу, глаза, но это глаза парня, который отвез ее домой с пляжа. Она расслабилась.
— Спасибо.
Следуя его указаниям, Эмма повернула. Дорога казалась ей незнакомой, и она подумала, что без Майкла не нашла бы особняк. Теперь они ехали молча, лишь изредка раздавалось: «Сверни направо», «Возьми левее».
Но дом Эмма узнала сразу. Он почти не изменился, окруженный цветущими зарослями.
Эмма заметила объявление, что дом продается.
— Можно назвать это судьбой, — прикоснулся к ее руке Майкл. — Хочешь зайти?
Она увидела окно своей спальни, где они как-то стояли с Дарреном, наблюдая за мелькающей среди деревьев лисицей.
— Не могу.
— Ладно, будем сидеть здесь, сколько захочешь.
Эмма вспомнила, как она бродила вдоль ручья, как Бев смеялась над Дарреном, который шлепал по воде босыми ножками. Вспомнила пикник, расстеленное под деревом покрывало, отца, тихо перебирающего струны гитары, Бев, читающую книгу, и задремавшего у нее на коленях Даррена. Она никогда прежде не вспоминала об этом. Как могла она забыть тот день? Такой великолепный, такой прекрасный день. Трава была прохладной, солнечные лучи пробивались сквозь листву, Эмма слышала голос поющего отца:
Никогда не поздно искать любовь, Никогда не рано находить ее.
