— Его величество готовы! — послышался голос безбородого. Он передал мне подбитый мехом плащ с капюшоном, сапоги и варежки.
Я оделась, взяла Титикаку на руки. Он с удивлением смотрел на меня, мол, а куда это меня несут? Что-то я не понял?
— Мы идем гулять! — шептала я ему на ушко. — Гу-лять!
— Его величество поставил еще одно условие. Гулять вы будете во внутреннем дворе, — слышала я голос бородатого.
Слуги с удивлением смотрели на то, как я несу принца. И переглядывались.
— Мы идем гулять! — сообщила я, чувствуя, как занервничал Титикака.
— Не может быть, — удивлялись слуги, с умилением глядя на принца. — А то сидит в своей башне! Неужто его величество разрешил?
Пока за нашими спинами шептались, дверь передо мной открылась и в лицо дохнуло холодом. Бррр!
— Ну, — осмотрелась я по сторонам, видя квадратные глаза Титикаки. Он пытался лапой поймать снежинку. И уже узнал, что она невкусная.
— Я здесь, — послышался знакомый голос. Я осторожно спустила с рук Титикаку, который уставился на снег с недоумением и опасливо попробовал его лапой.
— Я думаю, что он будет хорошо себя вести, — вздохнула я, глядя с умилением на то, как хлопья снега упали на нос принцу, и он скосил глаза, рассматривая их.
— Я бы не сильно на это рассчитывал, — послышался голос. Я обернулась, видя, слуги прилипли к окнам, побросав все дела.
— Аррр! — послышался агрессивный писклявый рык. Но сугроб не дрогнул. И тут прямо в попу Титикаке прилетел снежок.
— О, кто это сделал? — спрятала я за спиной мокрые от снега варежки.
Титикака уже понял, что сугроб его не боится. И снежинки не вкусные. Но самое важное, убегать он никуда не собирался!
Так, а где Титикака? Только что был здесь!
Он ведь только что… Я рассеяно, водила рукой, очерчивая место, где только что своими глазами видела принца.
— Титикака! — бросилась я искать комочек шерсти и энергии.
За таким, как он нужен глаз да глаз! «Даже я бы не справился!», — заметил морской гребешок, обладатель не менее тридцати глаз.
— Тити! — кричала я, мечась по снегу. Нет, я отвернулась на мгновенье! Считай, моргнула! А тут…
— Рррр! — слышалось недовольное рычание малыша. Его несли за шкирку в огромной пасти. А потом сгрузили в сугроб. Титикака потешно отряхнулся и зажмурился, глотая снежинки.
Откуда-то повалил снег. Да такой крупный, словно кто-то трусил над замком подушку. Хлопья оседали на волосах, слепили глаза. Казалось, вокруг все стало каким-то серым, слегка туманным.
— Давай слепим снеговика! — предложила я, сжимая в руках будущий ком.
Пока я натужно катала ком, чувствуя себя жуком-навозником, Титикака радостно прыгал вокруг меня, пытаясь откусить от кома снег.
— Мы лепим снежную бабу! — объяснила я, сплевывая волосы и толкая ком.
— А потом я ее съем! — намекал Титикака, терпеливо ожидая, когда няня сползет по кому вниз.
Его величество стоял и смотрел на нас с некоторым недоумением.
— Это ее …. Эм… попоноги, — пояснила я Титикаке, изредка бросая взгляды на его величество. — А сейчас мы будем катать грудоталию!
Я снова катила ком, собирая весь снег вокруг.
— А потом я ее съем! — радостно скакал вокруг Титикака, напушив хвост. В его глазах было столько восторга, что я даже улыбнулась ему.
Второй ком с трудом водрузился на первый. Я отдышалась, вытряхивая снег из капюшона. Мне показалось, что там целый сугроб!
— А вот и голова! — слепила я голову. И тут же потребовала угольки и морковку. Ветки я нарвала с куста, что рос возле стены.
— Рррр! — зарычал Титикака так, словно ему сказали, что ему в будущем придется на ней жениться. И теперь он всеми силами пытался произвести впечатление на барышню. Он тормошил ее лапой, всячески показывая, какой он грозный. Но снежная баба была суровой дамой. И не собиралась в панике бежать от такого страшного зверя. И никак не отвечала на его чувства. Проклятая ледышка!
Я скользнула взглядом по его величеству, понимая, что время нашей прогулки уже подходит к концу.
— Что это такое? — спросило его величество, глядя на «красавицу».
— Это … снежная баба, — пожала плечами я, отряхивая рукавицы и плащ. Я обернулась к своему шедевру. — Была…
В жизни каждого мужчины наступают моменты горьких разочарований в любви. Титикака выяснил, что любовь может быть жестокой. И местами безответной. Поэтому задумчиво грыз заснеженную морковку, глядя на меня взглядом: «Ну вот как так?».
Меня тревожило только одно. Пятнадцать минут уже давно прошли. Но никаких поползновений в сторону государственных дел, я пока не наблюдала.
Титикака доел морковку, грустно посмотрел на развалины «дамы».
— Что? Даму тоже я развалил? Да? — читалось в его взгляде. И он… заревел.
Я впервые видела, как тигры плачут.
— Рррр! — послышался голос за спиной.
— Ар-р-р-ра-а-рау! — выдал Титикака, жалуясь на превратности любви к ледышке.
Рык за спиной стал строже и куда более угрожающим.
— Это что еще за новости? — повернулась я, глядя в красивые и бесчеловечные глаза.
— Принцы не плачут, — пояснили мне, поглядывая на Титикаку.
— Не плачут, не плачут, — проворчала я, глядя на его величество. Титикака был безутешен. Он сгребал лапами снег: «Вот она была и нету!». — Может, поучаствуете, ваше величество!
— В чем? — произнес ледяной голос. Он стоял горделиво, заложив руки за спину.
— В катании снежной бабы. Вы, как мужчина, должны лучше разбираться в женщинах! — усмехнулась я, позволяя себе дерзость.
Я стала лепить новую. Титикака тут же оживился. Он смотрел на меня с надеждой, что я налеплю ему целый гарем! Но пока что я толкала тяжелый ком, украдкой глядя на его величество. Ничего-ничего, сейчас посмотрим…
Глава одиннадцатая. Пососать одеяло!
Глава одиннадцатая. Пососать одеяло!
Первый ком был установлен на радость принцу, впервые играющему на улице. Я катила второй ком, толкая его изо всех сил. Ком получился большим. Я даже сама не ожидала такого! Я попыталась водрузить его на первый, но с физикой в школе у меня было плохо. Поэтому меня резко повело назад и…
Я не упала.
Я стояла, чувствуя, как меня … держат.
Я даже чувствовала дыхание совсем близко и видела руки, помогающие держать огромный ком. Ком был с легкостью поднят и водружен на место. Я разравнивала его руками, чувствуя, что позади меня стоит его величество. Я смотрела на свои руки, которые почему-то очень усердно разравнивают снег, и видела, как дорогие перчатки драгоценностями смахнули налипшие снежинки.
