Да, я не учла, что это совсем другой мир. И традиции могут отличаться.
— Тогда я тоже сделала его величеству комплимент, — усмехнулась я, в тайне чувствуя себя немного неловко. — Подарочный комплимент.
— Ты сделала ему подарок? — внезапно переглянулись волки.
— Ну да. Одеяло, сладости и клубочек, — заметила я, глядя на то, как меняются выражения лиц моей охраны. — А что тут такого?
— Ты не знаешь, что это означает? — переглянулись братья.
— У нас не бывает просто подарков. Например, одеяло дарят только тогда, когда намекают, на постель. Клубок дарят, если ты готова сплестись в одно целое… А леденец… — начал бородатый.
— Это означает, что сегодня ночью ты ждешь его в своих покоях и готова подарить страстную ночь любви! — мрачно перебил его брат.
— Что?!! — задохнулась я, впиваясь рукой в одеяло. — А можно остановить служанку!
— Я попробую, но не обещаю! — рявкнул безбородый, оборачиваясь волком. Он вылетел за дверь, пока Титикака тихо жевал мой палец. — Я надеюсь, что успею ее перехватить!
Я уже протоптала нервную дорожку от двери до окна, приговаривая: «Хоть бы успел! Хоть бы успел!». За окном падал снег, налипая на стекла.
— Хоть бы успел, — умоляла я судьбу сжалиться надо мной. Было так нервно, что стоило мне присесть хоть на минутку, как тут же вскакивала, как ужаленная. Не то, чтобы он мне нравился, просто, если честно, мне было страшновато.
Особенно, когда знаешь, какое чудовище живет внутри. Я до конца не могла для себя решить. Кто это? Человек, принимающий облик зверя. Или зверь, научившийся принимать облик человека. Вот это меня и пугало. Я помню страшные когти, искаженную яростью морду и чувство опасности, заставляющие лишний раз подкачать мышцы попы. «Еще немного в этом замке, и моей попой можно будет кочергу гнуть!», — подумалось мне, пока я смотрела на горящий огонь камина.
— Ну, не надо так переживать, — попытался утешить меня бородатый. — Его величество никогда не тронет тех, кто ему дорог…
— Да?! — удивилась я, чуть ли не сдирая платье, чтобы показать шрам.
— И то правда, — вздохнул бородатый. — Но как бы тебе это объяснить… Люди — слишком хрупкие и слабые. И его величество иногда об этом забывает.
«Ну где же второй?», — выдыхала я, снова расхаживая по комнате.
Стоило в коридоре послышаться шагам, я замерла. «А ну давай обратно!», — потребовала я от сердца, подкатившего к горлу.
Дверь открылась, а на пороге стоял посланник.
— Не успел, — опустил он голову. Она зашла в его покои раньше, чем я успел ее перехватить. Когда я был на месте, она уже выходила.
— И? — икнула я, пытаясь сохранить спокойствие. «Ааааа! Караул!» — бегали и орали нервные клетки, натыкаясь друг на друга.
— Я пытался ее расспросить, но она сказала, что ты так пожелала, — заметил гонец, пока я безвольной тряпочкой оседала в кресло.
— Может, попробовать с ним поговорить? Объяснить про традиции? — в сердце вспыхнула слабенькая надежда.
— Послушай, — заметил бородатый. — Как бы тебе это объяснить… Я бы не хотел быть тем, кто объяснит ему, что ты не то имела в виду. Даже если бы у меня была запасная жизнь в кармане. И в замке никто не рискнет.
— Тогда я попробую объяснить ему сама, — предложила я, и тут же передумала. А то мало ли? Вдруг до вечера ждать не придется. Что же делать? Что же делать?
Сопящий Титикака растянулся на кровати, прикусив розовый лепесток языка. То, что его величество явится, это неизбежно. Значит, нужно сделать так, чтобы ему было чем заняться! И этим «чем» была не я!
— Малыш, — погладила я Титикаку. — А ты хочешь погулять? Свежий воздух полезен детям!
«Че? Че мне там полезно?», — посмотрели на меня сонные глазки.
Но сонную попу уже мама брала на руки и несла в сторону двери.
— Ты куда? — переполошились волки, пока я смотрела на них очень выразительным взглядом: «У меня есть гениальный план, но я вам его не скажу!».
— Мы идем гулять, — ответила я, вынося Титикаку, который еще не понял грядущего счастья.
— Нет! — перегородили нам дорогу. Голоса были строгими, а взгляды тут же стали суровыми.
— Она пытается сбежать, — прошептал один брат второму.
— Я? Сбежать? Я вам что? Молоко? — возмутилась я, требуя прохода.
«Волков бояться — гулять не ходить!», — вздохнула я. Такой чудесный план испортить — надо еще умудриться!
— Ну ребята, в самом деле! — возмутилась я, прикидывая, как бы заменить прогулку. — Может, с нами пойдете? Мы быстро! Мне просто нужна грязь! Много грязи!
Волки переглянулись, а потом осмотрелись по сторонам. Они что-то рычали друг другу, переходя на разные тональности.
— Ребята, я еще здесь! — заметила я, чувствуя себя гостьей в посольстве.
— Пойдем! — согласились братья, а я им мило улыбнулась. Я начинаю обожать эту парочку. Мы украдкой спускались по лестнице. Титикака ехал на маме, как падишах на верном слоне.
— Ступенька! — послышался шепот, когда я неосторожно поставила ногу.
— У меня такое чувство, что мы тут заговор планируем, — послышался голос из темноты, пока меня вели какими-то окольными путями. — Или восстание, которое вот-вот подавят.
— Пусть сначала восстание у себя в штанах подавит, — огрызнулась я, неся Титикаку и ощупывая ногой дорогу.
Зимние вечера наступали внезапно. Вот-вот смотришь в окно еще светло, моргнул, а уже ночь. Так вот, пока мы шли, на улице успело стемнеть! Меня вывели во внутренний дворик, где все подтаяло.
— Просто там, внизу, — кивнули волки. — Термальный источник. Поэтому снег здесь не лежит!
Снег не лежит, но будет лежать Титикака.
— Милый, — прошептала я на ушко. — Детство, это когда однажды мама отмывала тебя, пытаясь определить то место, чем ты кричишь! А классное детство, это когда во дворе твои родители уносят домой твоего лучшего друга по ошибке, приняв его за тебя. Давай, малыш. Рано или поздно ты это сам сделаешь!
Принц увидев грязь пришел в такой восторг, что сорвался у меня с рук и прыгнул прямо в нее.
— Давай, малыш! — переживала я любителя грязевых ванн.
Нет, ну а что? Если он — принц, то что? У него детства быть не должно? Заодно и маму спасет!
Комок грязи имени Титикаки смотрел на меня голубыми глазами. Он уже избороздил лужу вдоль и поперек. Ему очень понравилось, как скользит грязь и как здорово хлюпает!
— Время, — шепнули мне, пока я брала на себя Титикаку, чувствуя, как по мне тоже начинают течь реки грязи. Грязная лапа решила сделать маме алкоголический макияж.
— Тьфу! — сплюнула я лапу, гордо неся счастливый комок грязи в комнату. Пока мы шли в замке на один комок грязи стало больше. И если я правильно все продумала, то сейчас появится третий комок грязи! Но уже в короне!
