— Мама! — обрадовались мне, выслеживая меня за шторой. Мама слегка обалдела от скорости с которой ей вернулась тяга к экзотической кухне, и резвой антилопой направилась в туалет.
Если мама уходит в туалет, она уходит умирать. И никак иначе!
Стоило мне уйти в туалет, как ребенок тут же начинал чувствовать себя сиротой, брошенным на произвол судьбы. Пока я, оседлав местный трон, пытаюсь вычислить подлого диверсанта, устроившего такой переполох внутри меня, ко мне в дверь ломилась Армия Спасения Мамы.
Дома дверь спокойно выдерживала натиск упитанной шерстяной тушки. А все потому, что Мамина Умиральня была очень маленькой. И мама втайне подпирала ее ногой. Но здесь в санузле вполне можно было бы разместить целый гарнизон, проводить балы и сражения. И мамина нога не дотягивалась до двери, вызывая у мамы комплекс неполноценности.
— Аррр! — ворвалась Армия Спасения Мамы, прокатившись на скользких шлифованных плитах.
Через минуту я сидела, пристально глядя в глаза одному бессовестному Бэтмену. Тот сидел напротив меня, внимательно следя за процессом.
— Мама умеет ходить в туалет. У нее ого-го какой опыт в этом опасном деле! С мамой ничего не случится! — убеждала я, а глаза смотрели на меня с укором: «Мама-мама, как же так! Ушла, одна, без меня!».
— Давай мама сейчас вернется? — предложила я, взмахнув рукой.
Ой, зря я это сделала!
Юный герой тут же понял страшную вещь. У мамы … свободные руки! А это значит, что мама может чесать его!
Это было моей роковой ошибкой. Я закатила глаза и стала чесать за ушком. Мне подставляли разные эрогенные зоны, требуя с особой тщательностью почесать там, где не дотягивается еще неуклюжая лапа.
— Маме нужно вставать! — заметила я, чувствуя, как к ногами привалился маленький тушканчик. Когтистая лапа пыталась оставить маму без трусов, тем самым обеспечить ей счастье в личной жизни. Но мама была категорически против.
— Ну все! — строго сказала я, намекая, что аттракцион окончен.
Титикака разобиделся. Еще бы! Мама не сточила руки по пояс об него! Вот такая вот плохая мама! Просто ужасная!
Я выдохнула, приводя себя в порядок и зарекаясь вычислить этого пищевого дивергента, вызывавшего пищеварительную бурю.
Когда я вошла в комнату, в ней царила тишина. Жеваный крот и кожаный еж лежали на своих местах. Тарелка с нетронутым мясом стояла на столе. Скинутое одеяло валялось на полу.
— Тити? — позвала я малыша. — Ты что? Обиделся? Ах, я и забыла, ваше высочество! Мама мало чесала… Ну иди сюда, сейчас дочесывать буду…
И тишина.
— Тити? — встревожилась я, но тут же вспомнила про привычку охотиться на маму. На всякий случай я обернулась. Горький опыт подсказывал, что стоит ожидать нападения сзади.
В первый раз я шла с горячим чаем, как вдруг маму приняли за сочную антилопу и попытались прикончить молниеносным прыжком из-за шторки. Страшные челюсти должны были сомкнуться на маминой шее. Но в силу роста, обязанности перекушенной шеи исполнила мамина попа.
Дикий и животный визг мамы стал приятным украшением вечера для всех соседей. Потом юный охотник долго извинялся. И даже решил слизать с мамы сладкий чай в знак примирения.
— Тити? — с подозрением обернулась я, не слыша крадущегося тигра.
То, что тигры любят нападать сзади, я узнала благодаря великому и могучему интернету. И в качестве защиты от внезапного нападения старалась носить подушку, привязанную к попе. Думаю, что стоит вернуть прежнюю традицию. Вот только где ребенок?
— Ты где? — запереживала я, не чувствуя, как сомкнулись игривые челюсти на мамином филее. — Так, это уже не смешно!
Я заглянула под кровать, за штору, сбегала в ванную, но ребенка нигде не было. Сейчас проверим! Есть у меня средство от внезапных засад.
— Тити, — позвала я, водя поясом от халата по ковру. Обычно этот номер вызывал внезапно рассекречивание секретного агента. Он вылетал и бросался на врага. Но сейчас стояла тишина.
Я бросилась к двери. Но дверь была закрыта. Снаружи!
Что ж так холодно? Только сейчас я почувствовала, как в комнату проникает холод.
— Окно! — дернулась я, бросаясь к окну. Ветер прижал створку к раме, но окно было открытым.
— Если какой-нибудь местный ястреб унесет моего Титикаку, — выругалась я, открывая окно и высовываясь наружу. — То я из этого ястреба себе подушечку набью!
За окном было холодно. В воздухе витали снежинки. Внизу был снежный туман, скрывавший крыши замка. Где-то вдалеке виднелись снежные горы.
Стоило мне посмотреть вниз, как у меня тут же закружилась голова. Мне стало дурно от высоты, на которой стоит наша башня.
— Тити! — позвала я, прислушиваясь.
— Аррр! — послышалось жалобное сверху. Сначала я не разглядела его, а потом увидела полоски на обледенелой крыше.
— Тити! — схватилась я за сердце. — Мамочки! Ты как туда… Ах, это ж кот! А ну быстро слезай! Давай, иди сюда!
— Аррр! — донеслось до меня напуганное. Он сидел на крыше.
— Ты что? Слезть не можешь? — ужаснулась я, чувствуя, как ветер полощет мои волосы.
— Ррр… — донеслось жалобное.
— Так, малыш, — успокаивала я. — Если ты не можешь слезть, сейчас тебя снимут! Все хорошо! Сиди там!
Я метнулась к двери, барабаня в нее изо всех сил: «Помогите! Спасите!». За дверью послышался шорох. Она внезапно распахнулась, а я завизжала от ужаса. Передо мной стояли два волка.
— Мама, — округлила глаза я, видя оскаленные пасти. Внезапно волки переглянулись. И тут же на их месте появились знакомые коврики.
— Эт-т-то ч-ч-что такое б-б-было? — выдыхала я, видя, как они снова переглядываются.
— Что случилось? — вцепились они в меня. Один мельком осмотрел комнату, а потом принюхался.
— Тити, — прошептала я, ведя их к распахнутому окну. Моя дрожащая рука указала на крышу.
— Его величества нет в замке, — послышался голос, пока я с тревогой смотрела на Тити, вцепившегося в крышу. Он был похож на котенка, застрявшего на дереве и истошно орущего на помощь.
— Он отбыл по важному делу, — схватился за голову бородатый. — Мы не сможем его достать! Мы — волки!
— А магией? — взмолилась я, глядя на малыша.
— Не выйдет, — послышался голос бородатого. — Смотри!
Он выставил руку, пока я причитала: «осторожней! Осторожней!». Заклинание просто срикошетило от Титикаки.
— Ему защиту поставили… На той церемонии… Вообще-то церемония должна была быть одна. Сначала ставится защита, потом выбирается имя, потом… — начали мне, но я нервно оборвала экскурс в местные традиции.
— Так что никак! Сейчас попробуем кого-то позвать!
