– Будем во всём видеть хорошее, – успокаивающим голосом сказал ей мальчик по имени Феликс.
– Но нас не должно быть трое! Этот мальчишка…
– Тебе надо быть добрее, Шарлотта.
– Не смей говорить, что мне надо быть добрее! Не я заварила эту кашу!
– Ну и не я, так что не кричи на меня. – Мальчик скрестил руки на груди и насупился.
Они разговаривали исключительно друг с другом, будто Леандера тут и не было.
Шок, который испытал Леандер при виде детей, появляющихся из ниоткуда, уступил место леденящему ужасу. Кто эти странные существа, которые возникают из воздуха и исчезают в никуда, как ведьминские фамильяры?
Если мадам Пинчбек – медиум, как она ему сказала, вдруг это… вдруг это – не люди, а привидения?
– Кто вы такие? – вопросил он дрожащим голосом. – Вы – привидения? Призраки?
– А я ведь его пыталась предупредить, – продолжая его игнорировать, сообщила Шарлотта Феликсу. – Думала, что мне удалось его отпугнуть.
– Но вы не прозрачные, сквозь вас ничего не видно, – отчаянно продолжал Леандер, надеясь добиться ответа.
– Ты старалась как могла, Шарлотта, – успокоил девочку малыш.
Леандер подступил поближе и протянул руку, чтобы тронуть Шарлотту за плечо. Она была плотной и совершенно материальной. И с негодованием отдёрнулась, наморщив нос:
– Эй, что ты делаешь?
– Что тут вообще происходит? – умоляюще спросил Леандер.
– Тебя похитили, только и всего! – огрызнулась девочка. – И нас ты заодно тоже подставил.
– Хватит, – предупреждающе сказал Феликс. – Ты его просто напугаешь, вот и всё.
– Он и должен быть напуган, если у него вообще есть мозги! – Она окинула Леандера презрительным взглядом с головы до ног. – Но по его виду и не скажешь.
Почему она хотела, чтобы он испугался? Какая ужасная девчонка! Леандер не собирался доставлять ей удовольствие, выказав свой вполне реальный страх.
– Чего бы это мне пугаться, вас, что ли? – Он вздёрнул подбородок. – Мадам Пинчбек наняла меня на работу. У меня столько же прав тут быть, как и у вас.
– На работу? – Шарлотта расхохоталась. – Тебя надули, дуралей. Теперь ты узник. Как мы. А эта штука, – она выхватила медальон Леандера у Феликса, и рука её дрожала – то ли от страха, то ли от ярости, – а эта штука теперь – твоя тюрьма.
Тюрьма. Узник. Похитили. Всё это звучало так страшно, что Леандером овладевал настоящий ужас.
– Вы врёте. Почему это мы все узники? Мадам Пинчбек за нами даже не следит и вообще ушла. Мы можем взять и разбежаться, если захотим.
Феликс положил руку Леандеру на плечо и потянул его к стульям у уже почти угасшего костра. Пальцы мальчика были совершенно обычными, плотяными. Никакой он не призрак. А кто тогда?
– Давай-ка присядем.
Леандер стряхнул его руку.
– Не хочу присаживаться. Хватит надо мной издеваться, просто объясните всё как следует.
Феликс пожал плечами и присел на ступеньку экипажа.
– Когда ты отдал мадам Пинчбек свой медальон, она поймала в него кусочек твоей души.
Леандер вспомнил это странное ощущение покалывания, жара и тесноты, когда пальцы мадам сомкнулись на медальоне. Неужели вот так чувствуется отрывание кусочка души?
– Нет, нет…
– Да, – жёстко сказала Шарлотта.
Феликс спокойно продолжал:
– По её команде ты будешь становиться струйкой воздуха и всасываться внутрь.
– Всасываться… внутрь? – Леандер ничего не понимал.
– Внутрь медальона, – объяснил Феликс.
Но это же невозможно! Но…
– И у меня будет получаться этот ваш… хитрый трюк с исчезновением? – спросил Леандер.
– Это не наш хитрый трюк. Это её магия. Теперь ты тоже так сможешь исчезать, – кивнул Феликс.
– Если я плохо одет и говорю не очень учёно, это ещё не значит, что я готов поверить во что угодно, – возразил Леандер. – Нет у вас никакой магии.
Возражая, глубоко внутри он знал, что неправ. У его собеседников были слишком мрачные лица, слишком взволнованные голоса. Это страшно пугало.
– Это и не наша магия, а её. Магия Пинчбек. Единственная сверхспособность, которая у неё на самом деле есть, что бы она там тебе ни наобещала, – горько сказала Шарлотта.
Леандер вдруг почувствовал себя ужасно усталым. Ему хотелось прекратить это – так или иначе, лишь бы скорее кончилось. Он поднял валявшийся на земле стульчик и присел, а то ноги подкашивались.
– Я знаю, всё это звучит странно для тебя, но ты лучше слушай внимательно, – сказал Феликс. – Если до её возвращения ты не уяснишь, чего она от тебя хочет, у нас всех троих будут проблемы.
– Не хочу! Не желаю больше ничего слушать! Оставьте меня в покое.
– Я бы с радостью, но кто же мне даст, – сквозь зубы выдавила Шарлотта. – Если бы не твоя дурацкая жадность, не твоя тупость, из-за которых ты продал свой медальон, она бы тебя в жизни не поймала!
– Это не жадность! – крикнул глубоко задетый Леандер. – Голод и нужда, вот что это такое! Тебе в жизни не понять! – По нарядной одежде Шарлотты, по её манере выражаться с первого взгляда было ясно: этой девчонке никогда не приходилось вести нищенскую жизнь, как ему самому.
– Но ведь тебя она тоже поймала в своё время, Шарлотта, – заметил Феликс. – Что было бы с тобой теперь, не будь меня?
Шарлотта опустила ресницы и горько вздохнула.
– Ладно, Леандер, давай дальше, – продолжил Феликс. – Сейчас я скажу тебе несколько вещей, которые нужно помнить, чтобы избежать больших проблем. Слушаешь?
Леандер кивнул. Он больше не решался открыть рот – боялся, что при попытке заговорить просто начнёт визжать и орать. Как же он умудрился так крепко влипнуть?!
– Медальон теперь – твой ковчежец. Всегда держи его приоткрытым.
– Мой… что?
– Это значит магическое вместилище души, – объяснил Феликс. – В ковчежцах хранятся кусочки наших душ, и поэтому мы можем в них втягиваться и исчезать. – Он подцепил ногтем застёжку медальона и приоткрыл его, оставив щёлку. – Когда твой ковчежец открыт, ты волен в любое время по собственной воле в него входить и выходить наружу, как мы. А вот когда он закрыт, Пинчбек может в любой момент заставить тебя туда втянуться, а выйдешь ты только по её приказу. Поверь, ты точно не хочешь застрять внутри не пойми на сколько времени, так что никогда не закрывай его полностью.
– И наши ковчежцы – тоже. Никогда нельзя их закрывать, понял? – вставила Шарлотта. – Мой ковчежец – это стеклянный фонарик, а Феликсов – футляр от скрипки. Никогда не закрывай их, ясно? Никогда. Обещай, что не будешь!
