– Потому что тут имели место исчезновения детей. – Пинчбек как-то очень нехорошо усмехнулась. – Ладно, хватит болтать, беритесь за дело! Мальчики, отыщите где-нибудь дров и разожгите камин в маленькой гостиной. Спать я собираюсь в ней. Шарлотта, постели мне там постель, а завтра с утра проветри и подготовь спальню.
Шарлотта со вздохом скрестила руки на груди.
– Ладно.
– Извини, не расслышала?
– Да, мадам, слушаюсь, мадам. – Девочка кое-как растянула губы в улыбке и сделала издевательский книксен, но Пинчбек уже не смотрела на неё – занялась выниманием шпилек из своей причёски.
Мальчишки переоделись в экипаже, сменив костюмы для сеанса на обычную одежду – поспешно, потому что Шарлотте тоже вот-вот могла понадобиться их импровизированная гардеробная. У Леандера даже не было времени как следует постыдиться перед Феликсом своего ужасного нижнего белья: ясно было, что Пинчбек не потерпит, если они вздумают тормозить и не подготовят дом к ночлегу достаточно быстро. Леандер был ужасно рад сменить флуоресцентный наряд на замечательный сюртучок, подаренный Пинчбек. По сравнению с прежней его изорванной курточкой сюртучок был такой тёплый, и пуговицы все на месте, просто чудо. Невольно улыбаясь, мальчик провёл руками по мягкой ткани.
– Леандер, шевелись, – окликнул его Феликс, который уже выскочил наружу и где-то разжился целой охапкой дров. – Там в дровяном сарае есть ещё, но среди полешек много отсыревших, так что ты каждое проверяй.
– Это очень в духе Пинчбек – знать подобные проклятые местечки, – пробормотала Шарлотта, в свою очередь выходя из экипажа после переодевания. Она тоже переоблачилась из нарядной одежды в обычную – в однотонное платье с фартуком. Через плечо у неё было перекинуто свёрнутое одеяло, под мышками девочка несла две подушки. – Она обожает поиграть в хозяйку поместья, пользуясь для этого чужим имуществом.
Леандер хотел было спросить, что она имеет в виду, но девочка уже быстро удалилась в дом и захлопнула за собой дверь. По указке Феликса он пошёл за угол, обнаружил там сарай и вернулся с двумя большими охапками дров. В сарае дров осталось всего ничего, но по крайней мере этого хватало, чтобы хорошенько протопить помещение на ночь.
В гостиной имелся небольшой диванчик – немного пыльный и затянутый паутиной, но хороший, непродавленный. Шарлотта обтряхнула его и постелила постель для Пинчбек. Мальчики тем временем вычистили камин и растопили его, подкармливая робкое пламя кусочками дерева – сперва маленькими, потом побольше, – пока пламя весело не загудело, даря живое тепло. После этого Пинчбек бесцеремонно выставила их наружу и закрыла за собой дверь, чтоб напрасно не расточать жар.
Ребята притащили из экипажа оставшиеся коврики и покрывала и постелили их на кухне, возле холодной плиты. Для себя они тоже сэкономили немного дров и развели собственный огонь, хоть и меньше каминного. Втроём они уселись как можно ближе к плите и грели лица и животы, в то время как спины их отчаянно мёрзли.
– Надеюсь, здесь нету крыс, – сказал Леандер, нервно оглядывая тёмные углы кухни. Он никак не мог отделаться от воспоминания о жирной чёрной крысе, которая шныряла вокруг во время стоянки в лесу. Почему эта тварь так мало боялась людей? Если тут объявится такая же зверюга, ничто не помешает ей, например, пробежать по нему, когда он заснет… – Не то чтобы я боялся крыс, – добавил он поспешно. – Вовсе я их и не боюсь.
– Я уверена, что никаких крыс тут нет, – отозвалась Шарлотта. – Когда люди покидают дом, исчезает и еда. Крысам больше нет резона там оставаться, они тоже уходят.
Шарлотта
Феликс сидел за столом и с огромной любовью обихаживал свою скрипку. Снимал старую канифоль, полировал старинное дерево, пока оно не начало сиять в слабом свечном свете… А потом вдруг отложил скрипку и тихо-тихо вышел. Леандер начал чуть слышно похрапывать. Шарлотта лежала без сна, слушая, как в полостях стен скребутся крысы. Она соврала Леандеру. Крысы наводняли все заброшенные дома, где им с Пинчбек в долгих странствиях случалось поселяться, – все без исключения. Когда-то Шарлотта была такой же брезгливой по отношению к этим тварям, как Леандер. Она ведь выросла в богатстве и чистоте, всяких мусорных тварей и паразитов, считай, и не встречала всё детство. Но с тех пор как началась её новая жизнь, жизнь с Пинчбек, крысы стали неотъемлемой частью этой жизни. Не упомяни о них Леандер, Шарлотта бы и не заметила, что они скребутся и попискивают, настолько привыкла.
Да и мальчика пугать не хотелось. Впрочем, он тоже скоро привыкнет.
Шарлотта никак не могла перестать думать о том, что ждёт их дальше. Она была уверена, что троих сразу пленников Пинчбек не потянет. Три магических ковчежца требовали от ведьмы слишком много силы. Сегодня вечером она, конечно, была полна энергии и радости по поводу предстоящего замечательного сеанса, но совсем скоро она утомится, сделается раздражительной и болезненной. Магия забирает у неё ресурс, а когда ресурс истощится… Она, конечно же, избавится от Леандера.
Ладно, скажем так – избавится от одного из нас.
И это может быть только Леандер. Шарлотта с Феликсом слишком ценны. Пинчбек к ним привыкла – вон сколько она держит их при себе, не нуждайся она в них обоих по-настоящему, давно бы избавилась. Когда Шарлотта или Феликс, как выражалась Пинчбек, выходили за рамки приличий, она угрожала заклятием отправить их по ковчежцам и захлопнуть накрепко на неопределённый срок. Шарлотта отлично знала, что Пинчбек на это более чем способна. Она то и дело вспоминала о малышке Розе, о том, как по воле Пинчбек она исчезла навечно, была просто вышвырнута во тьму внешнюю. Как бы сильно Шарлотте ни хотелось избавиться от этого назойливого, бестолкового уличного воришки, её ужасала мысль, что ему причинят подобное зло. Шарлотта не могла вынести, когда такое происходит с любым живым ребёнком, не только с Леандером.
Несмотря на это, дурачок Леандер ужасно её бесил. Она ведь предупреждала его, говорила с ним откровенно – и всё равно он упрямо верил, что Пинчбек намерена исполнять свои обещания. И так по-идиотски радовался, когда ведьма оказывала ему малейшие знаки привязанности. Должно быть, у бедолаги была воистину ужасная жизнь, если он оказался так падок на притворную доброту и заботу… Похоже, какое-то время он выживал вообще в одиночку, и Шарлотта не могла не сострадать ему по этому поводу. Но одновременно его присутствие страшно раздражало, потому что оно угрожало той худо-бедно налаженной жизни, которую последние годы вели они с Феликсом. Как ни ужасно жить в рабстве, альтернатива казалась куда ужаснее, и подумать невообразимо.
Из-за кухонной двери послышались звуки скрипки Феликса. Каждую ночь с самого их знакомства он поднимался немного поиграть для себя, сочинял новые мелодии – нежные и скорбные, прекрасные и таинственные. Феликс редко говорил вслух о своих мыслях и чувствах, но Шарлотта знала, что он думает и выражает себя с помощью скрипичных струн. Нынешняя мелодия сперва звучала нервно, потом постепенно сделалась попросту грустной, и Шарлотта чувствовала, что он играет не просто так – а специально для неё.
