Феликс
Феликс проснулся перед рассветом. Остальные двое ровно дышали, даже не шелохнулись, когда он встал. У них с Пинчбек давно существовало соглашение: прибыв на новое место, Феликс имел право позаниматься поисками своего пропавшего братишки. Он перекинул через плечо свой скрипичный футляр и вышел из дома наружу, в ледяную ноябрьскую темноту.
Конечно, слишком далеко от своей хозяйки Феликс удаляться не мог – сразу начинал слабеть. Однако допустимого расстояния вполне хватало, чтобы сейчас добраться до центра деревни и побродить там.
Деревня, несмотря на ранний час, была полна мелодиями ярмарочного дня: перестуком деревянных башмаков по мостовой, скрипом тележных колёс, призывными музыкальными выкриками торговцев.
– Простите, сэр, – обратился Феликс к ближайшему лоточнику – но тот только отмахнулся от мальчишки, буркнув что-то неразборчивое.
Феликс сделал ещё одну попытку:
– Простите, мадам… Можно спросить? Я тут ищу кое-кого, может быть, вы его знаете?
Женщина оказалась куда более дружелюбной, однако же она всё равно не встречала никого, подходящего под описание Феликсова брата. Конечно, невелик был шанс, что каким-то ветром маленького мальчика занесло так далеко от его дома, однако Феликс не собирался упускать даже такого слабенького шанса. Он часто мечтал, что брат сумел выжить, вырос из малыша почти что в юношу и ведёт совсем новую жизнь в других краях.
– Этого юношу зовут Айзек Райзбек… Или же он может проживать под фамилией Писмарш, под материнской…
– Нет здесь никого с такими фамилиями, – покачала головой продавщица варений.
Феликс переходил от лотка к лотку, от палатки к палатке, и один за другим лоточники отрицательно качали головами.
– Ему около четырнадцати лет… Стройный, темноволосый…
– Извини, парень, не знаю таких.
– Он мог прибыть в ваши края ещё ребёнком или проезжать через вашу деревню, может быть, вы его вспомните… У него особая примета – нету кончика среднего пальца на правой руке…
Каменный дорожный столб представлял собой отличный наблюдательный пункт, чтобы окинуть взором свысока всю деревню и её жителей. Забравшись на него, Феликс вытащил из кармана свой дырявый камень, «куриный бог» – гладко обкатанный кусочек гальки с круглой дыркой посредине, – и заглянул в дырочку, надеясь увидеть лёгкое колеблющееся сияние, подсказку. Пинчбек подарила ему этот камешек ещё в первую встречу, чтобы помочь в его поисках. После скрипки «куриный бог» был самым драгоценным сокровищем Феликса. Но… опять не повезло.
На кладбище возле церкви он одну за другой осмотрел все могилы, но всё тщетно. Даже повстречать имя Айзека на могильной плите было бы утешительнее, чем полная пустота. Викария нигде не было видно, церковь стояла закрытой. Феликс снова осмотрелся сквозь дырочку в камне, но всё казалось обыкновенным, никаких подсказок. Как всегда. Пинчбек сказала, что сквозь отверстие в камне можно видеть то, что скрыто: спрятанные и потерянные вещи, магические предметы – и что Феликс сразу поймёт, что она имеет в виду, когда с этим столкнётся. Он ни на миг не расставался с камнем, всюду носил его с собой, но ещё ни разу не видал сквозь отверстие ничего особенного.
Конечно, он особо и не надеялся именно сегодня что-то обнаружить. Тем более что деревня была не вовсе незнакомая – раза четыре они через неё уже проезжали, и с каждым годом шансы, что кто-нибудь из местных видел Айзека и вспомнит его, всё уменьшались. К тому же Феликс с Айзеком были родом из Кента, а сейчас они с Пинчбек разъезжали по центральным графствам, в двух сотнях миль к северу от города, в котором пропал Айзек. Феликсу казалось, что в стране осталось считаное число уголков, которые он ещё не успел обшарить за эти годы.
Он уселся на низкой каменной стене, свесив ноги, и вытащил из футляра скрипку. По всем городам и деревням он играл свою музыку в надежде, что Айзек услышит её, что мелодия приведёт брата к нему. По скольким деревенькам он уже так играл в тоске и надежде со дня исчезновения братишки? Их количество исчислялось, должно быть, сотнями… Музыка призывала воспоминания из прошлого, как заклятие Пинчбек призывало духов из магических ковчежцев.
Их с Айзеком мама умерла, когда братишка был совсем ещё младенцем, а отец плохо справлялся с обеспечением семьи – единственное, что его волновало после смерти жены, это выпивка, от которой он в конце концов и умер. Так что заботы о мальчиках легли на плечи дедушки, который следил, чтобы они хоть раз в день были накормлены, а главное – научил Феликса играть на скрипке. Перед смертью дедушка взял с Феликса обещание, что тот будет заботиться о своём брате, защищать его и кормить, несмотря ни на что. Феликс был талантлив, играл по рыночным площадям родного города и всякий день приносил в дом достаточно пенни, чтобы им с Айзеком хватало на еду – несмотря на то что ему было всего десять лет. А сколько же тогда было Айзеку? Пять? Или уже целых шесть?
Именно этим – игрой на скрипке – и занимался Феликс в тот день, когда они впервые встретились с Пинчбек. Айзек вертелся рядом с ним, помогал собирать монетки. Тогда у Пинчбек ещё был муж, с которым они вместе раскатывали по городам – «Продажа целительных зелий, снятие порчи и сглаза, поиск потерянных вещей, все магические услуги». Пинчбек надолго задержалась послушать мальчика-музыканта и бросила ему в шляпу целый шестипенсовик.
– Какая у тебя замечательная скрипка, – сделала она комплимент словно бы невзначай.
Феликс помнил, что она была одета ярко и модно – в отличие от своего мужа, который носил какое-то старомодное тряпьё вроде мантии с рисунком из перьев, крестиков и палочек.
– Спасибо, мадам.
– Она мне очень нравится. Интересно, за какую цену ты был бы готов с ней расстаться?
– Ни за какую, простите, мадам. Эта скрипка – моё средство пропитания.
– Но я могла бы очень хорошо тебе заплатить. Подумай обо всех жизненных благах, которые ты сможешь себе позволить. Сладости, бисквиты, новые ботинки… Назови свою цену.
Феликс в тот день занимал позицию напротив сырной лавки. Животы у обоих мальчишек были с утра пустыми и урчали от голода. Айзек подобрался поближе при виде доброй дамы и моргал глазами в надежде на какое-нибудь угощение. Леди заметила, что малыш тоже слушает, и добавила:
– А ещё твоему младшему братишке пригодились бы оловянные солдатики. Как думаешь?
Феликс помотал головой. Нет, с дедушкиной скрипкой он не собирался расставаться ни за что на свете! Ни за какие сладости, ботинки и оловянных солдатиков. Кроме Айзека для него во всём мире имела значение только музыка.
– Продай её, а? – начал клянчить Айзек, едва леди удалилась, разочарованно покачав головой. – Нам же дадут денег! Мы столько всего купим!
– Нет, Айзек! Скрипку продавать нельзя. Ну, дадут нам денег, а мы их потратим, и на что мы будем жить дальше? Скрипка – это моё средство зарабатывать нам на жизнь.
Айзек надулся и обиженно пнул башмаком стену дома.
