Они с Феликсом обменялись напряжёнными взглядами.
– Мы тебе уже рассказывали про магию Пинчбек, которой она держит нас всех в рабстве, – осторожно начал Феликс. – Мы, конечно, толком не знаем, как это работает… Но точно знаем, что она не может поддерживать работу целых трёх ковчежцев в течение долгого времени. Её хватает только на два.
– Ну и отлично, – отозвался Леандер. – Значит, рано или поздно кого-то из нас отпустят на свободу. Надеюсь, что тебя. – Он сердито ткнул пальцем в сторону Шарлотты.
– Какой же ты болван, – раздражённо начала была та, но Феликс положил руку ей на плечо, успокаивая.
– Нет, Леандер. Пинчбек никого никогда не отпускает на свободу. Сомневаюсь, что магия ей это позволяет. Она просто не умеет.
– Кроме нас, у неё были другие дети. Дети, которых она крала, а потом… – Шарлотта промокнула глаза рукавом. Неужели всё-таки не удалось сдержать слёзы? – Пойдём, я хочу тебе что-то показать.
Она поднялась и пошла к двери, Феликс следовал за ней со свечой в руке. Леандер, не хотевший никуда идти, сердито скрестил руки на груди. Ему надоело, что Шарлотта всё время пытается командовать.
– Ну же, пошли! – окликнула она.
Леандер нехотя потащился за товарищами. Они отодвинули засов на входной двери, вышли на двор и один за другим забрались в экипаж. Леандер мрачно уселся на скамью, рядом с ним опустился Феликс.
– Смотри, – сказала Шарлотта, слегка нагибаясь, чтобы не удариться головой о низкий потолок. – Вот, например. И вот. И вот ещё.
Она указывала на стеклянные сосудики разных размеров и форм, занимавшие полки.
– Что это? – Леандер взял в руку ближайший кувшинчик. Внутри виднелись какие-то глиняные осколки. Другой был полон битым стеклом.
– Ковчежцы, – ответила Шарлотта. – Их остатки.
– Это разбитые ковчежцы детей, которых она похищала до тебя, – пояснил Феликс. – Уничтожить ковчежец – единственный способ навсегда избавиться от его обитателя.
Леандер нахмурился, лихорадочно думая над их словами. Ища в них смысл.
– Значит… если мы уничтожим, разобьём свои ковчежцы, мы будем свободны? – Но, даже не договорив ещё, он уже понимал – друзья имели в виду нечто совсем другое.
– Нет, – подтвердила его подозрения Шарлотта. – Если ковчежец уничтожен, его обитатель…
– Умирает, – закончил за неё Феликс.
Тяжёлое слово повисло в воздухе, как завеса пыли.
– Пинчбек не может долго поддерживать магией три ковчежца разом. Это её выматывает. Высасывает силы. Так что скоро она решит избавиться от одного из нас.
– А какие ещё есть варианты? – глупо спросил Леандер.
Должны же быть другие выходы. Не могут же товарищи иметь в виду, что Пинчбек неминуемо убьёт одного из них. Что бы они ни говорили, мадам была добра к Леандеру. Добрее, чем кто бы то ни было. И когда они с Феликсом обсуждали её во время визита в город, Феликс говорил о ней, можно сказать, с… любовью. С привязанностью, по крайней мере. Леандер даже и мысль, что он теперь в рабстве у мадам, не успел толком переварить, куда уж там сообщение, что она… убийца?!.
– Никаких нет вариантов, – отрезала Шарлотта. – С возрастом она становится только слабее, у неё всё меньше магии. Поэтому…
– А она не может умереть от нехватки магии? – спросил Леандер, крутя в руках стеклянный кувшинчик, в котором перекатывались осколки какого-то глиняного сосудика… глазированные, синие с белым.
– Нет, – ответила девочка. – То есть не исключено, что может, но ни в коем случае не собирается этого допускать. Свою жизнь она будет беречь любыми средствами, пусть и ценой жизней других. Она просто разрушит лишний ковчежец и будет дальше жить припеваючи, молодая и здоровая.
– Не может всего этого быть, – выговорил Леандер пересохшим ртом. Плечи его дрожали, в горле стоял ком. – Вы просто зачем-то меня пугаете. Зачем бы ей брать меня к себе – только чтобы совсем скоро уничтожить?
– Чтобы тебя использовать по полной, дурачок. Мы для неё просто материал, как всё вот это барахло. – Шарлотта жестом обвела внутренность экипажа. – А когда предмет перестаёт приносить пользу, его не жалко выкинуть.
Может, Шарлотта нарочно пытается выбить его из колеи? Расстроить, довести до слёз? Она ведь с самого начала не хотела, чтобы он с ними жил… Леандер беспомощно взглянул на Феликса, ища подтверждения своим мыслям.
– Она говорит правду, – со вздохом отозвался тот.
– Тебе кажется, что ты её знаешь, но на самом деле ты не знаешь о ней ничего, – продолжила Шарлотта. – Она просто нарочно завоевала твоё доверие, чтобы ты не боялся и не сомневался.
– Но… – Леандер дрожащей рукой поставил стеклянный кувшин на полку. Почему-то вдруг стало невыносимо к нему прикасаться. – Но она обещала мне помочь. Устроить мне разговор с моей мамой. Сказала, что сохраняет свои истинные таланты для людей, которые этого заслуживают. Для таких, как я.
Шарлотта закатила глаза и шумно выдохнула. Леандер уже ждал, что сейчас она снова будет кричать и ругаться, но вместо этого девочка вдруг опустилась перед ним на колени и взяла его руки в свои.
– Прости, малыш, – выговорила она. – Не стоит надеяться на что-то подобное. Пинчбек не умеет говорить с умершими. Она тебе солгала.
Вернувшись в кухню, дети сгрудились у плиты, пытаясь согреться тёплом угасающих угольков. Шарлотта попыталась объяснить Леандеру и Феликсу всё, что она сегодня поняла насчёт камеры, поделиться своими подозрениями, что Пинчбек теперь понадобится больше новых детей, чтобы делать фотографии духов. Но Леандер уже больше не мог воспринимать новую информацию, разум его словно онемел. Единственное желание, которое сейчас у него оставалось, – это поговорить, обязательно поговорить со своей мамой. Никогда он ещё так сильно этого не хотел.
Товарищи его скоро уснули – Феликс скорчившись на двух сдвинутых стульях, Шарлотта – сидя, уронив голову на стол. Только от Леандера сон бежал.
Рано утром следующего дня Пинчбек позвала их всех насладиться результатами своей работы. Дрожа в холодном коридоре, трое детей рассматривали фотографию Феликса, играющего на скрипке. Мадам высоко подняла её, чтобы всем было лучше видно. Фотография была мутная, рука Феликса, державшая смычок, размазалась из-за движения, но Пинчбек сказала, что так даже лучше. Если фото будет слишком чётким, люди увидят на ней не духа, а просто мальчика.
Если бы Леандер не знал правды, он легко поверил бы, что на фото самый настоящий призрак. Резкие тени от магниевой вспышки сделали глаза Феликса огромными и непроглядно тёмными, полированная древесина скрипки ловила свет и сияла. Хотя фигура Феликса была размазанной, силуэты сидевших к лампе спиной клиентов оставались чёткими, и казалось, что Феликс создан из совсем иной материи, чем живые люди.
У фотографии был недостаток – в одном углу размазалось пятно.
