Бег по мокрому лесу. Ухвативший его за ворот толстый древесный сук… Короткая острая боль. Падение. Сук разорвал цепочку. Леандер потерял свой медальон.
Тем временем констебль схватил его за плечи и рывком вытащил из экипажа.
– Ага! Ты тот самый воришка, которого моя Марта приняла было за привидение! Попался, голубчик!
Шарлотта
Шарлотта раз за разом напрягала душевные силы до предела – но всё было напрасно. Да она и сама знала, что бежать невозможно, пока ковчежец закрыт снаружи. Она отчаянно мечтала услышать хотя бы малейший звук: любую подсказку, где она находится и что происходит снаружи. Недавно ей показалось, что она слышит какое-то поскребывание, шорох – но это продлилось совсем недолго.
Значит, вот что на протяжении восьми лет переживал Пеллар, похороненный заживо в заброшенной могиле.
Как она невероятно тосковала сейчас по звукам – по музыке Феликса, по голосу Леандера, задающему дурацкие вопросы, а более всего – по скрипу дядюшкиного пера, доносившемуся из-за приоткрытой двери его кабинета, когда он долгие часы сидел за своими статьями…
Утешение. Шарлотта как никогда нуждалась в утешении. Искать его оставалось только в прошлом, и она постаралась уйти в глубины памяти, отыскивая там какой-нибудь счастливый момент, способный её согреть.
Сначала волной пришёл запах. Запах бумаги и мастики для паркета, смешанный с ароматом свежескошенной травы, проникавшей в раскрытые окна. В своём воображении она в танце летела по коридору, одетая в сиреневое платье – новое, нарядное, которое дядя привёз для неё из Лондона, и шёлковая юбка вздувалась колоколом, то взлетая, то задевая её по ногам. В танце девочка подлетела к двери библиотеки, легко распахнула её. Дядя, сидевший в глубоком кресле, с улыбкой отложил газету.
– Ваше величество, какими судьбами? – Он приподнялся, чтобы отвесить учтивый поклон. – А, Шарлотта, милая, это ты! Прости, не сразу узнал. Думал, это королева эльфов почтила меня своим визитом, облачённая в наряд из лепестков колокольчика!
Шарлотта, хихикая, прошла ещё один круг в танце. Сколько лет ей было на тот момент? Семь, восемь? Всего несколько месяцев с тех пор, как дядя сделался её опекуном и она поселилась вместе с ним…
– Какие у нас сегодня новости?
– В газетах ничего интересного, обычная скукота, – отозвался тот. – Но кое-что интересное у меня всё же найдётся. Всё искал подходящего момента тебе показать.
О, новая книга! И какая толстая, красивая, с золотым обрезом!
– Что это, дядя?
– Просто маленькая книжка сказок для одной хорошей девочки, которая так прекрасно умеет читать.
Шарлотта радостно пискнула:
– Спасибо! А когда мы будем читать? Может, начнём прямо сейчас?
– Я как раз надеялся, что мы так и сделаем.
Широченное кресло, обитое коричневой кожей, было их любимым местом для совместного чтения. Шарлотта изо всех сил пыталась вспомнить, восстановить ощущение гладкой кожи под локтем, узоры на ковре, тёплые озёра света, струившегося из окна…
Но всё это, оставшееся в прошлом, не могло одолеть чудовищной пустоты. В гробнице, где она сейчас пребывала, по-настоящему не существовало вообще ничего.
До чего же малы были шансы, что из всех книг библиотеки малыш Леандер прихватит с собой именно эту! И сказка о Крысином Короле… Шарлотта всё никак не могла отделаться от ощущения, что эта история имеет особое значение. Особенно конец – когда король растратил слишком много магии и застрял в тельце грызуна, не в силах вернуть себе иное обличье…
Воспоминание детства длилось, делясь с бедной узницей цветами и звуками.
– Эта книга не простая, а с секретом, – произнёс голос дядюшки. А потом лорд Литчфилд откинул обложку и стремительным веером пролистал разом все страницы, так что они промелькнули золотистым вихрем. Золото обреза размылось в движении, зато перед глазами девочки явилась и погасла ещё одна яркая картинка – видимая только при таком особенном быстром пролистывании. Дядя захлопнул книгу – и картинка исчезла.
Но что же она изображала, эта картинка? Шарлотта все никак не могла вспомнить: образ ускользал, как сон по пробуждении. Ответ лежал на поверхности, просто она никак не могла его ухватить.
Впрочем, какое теперь имело значение, что изображала тайная картинка из книги её детства? Шарлотта всё потеряла. Она осталась одна… Взаперти… И безо всякой помощи.
Мальчишки… Её друзья. Что с ними сталось? Они продолжают жить, как прежде, предоставив Шарлотту её судьбе? Или их самих постигла подобная участь, и они томятся в горчайшем из заключений?..
19
Дьявол:
отчаяние, одержимость, нечестие
Леандер
Леандер изо всех сил вырывался, бился в руках констебля как одержимый, пока тот за ухо тащил его к своему дому, но всё было бесполезно. Его втолкнули в ту самую тесную и пыльную комнату-контору, где обыскивали Пинчбек, и тоже обыскали. Грубые руки вывернули ему карманы, обшарили всё тело. Когда констебль высыпал из карманов на пол пригоршни слипшихся леденцов и сушёных фруктов, лицо его кривилось от отвращения.
Потом допрос. Кто ты такой? Где ты живёшь? Где твои родители? Что ты делал в экипаже? Что ты украл? Зачем ты пробирался в этот дом?
Вопрос за вопросом, считай без перерыва. Леандер старательно пытался изображать глухонемого дурачка. В доме было немного теплее, чем на улице, но в конторе констебля не имелось ни камина, ни плиты. Теперь, когда Леандер никуда не бежал, промокшая насквозь одежда страшно холодила, и зубы мальчика начали стучать. Однако он умудрялся не сказать ни слова.
– Совершенно ясно, что он слабоумный, – со вздохом сказала женщина, наблюдавшая за допросом из угла. Та самая женщина, которая сегодня днём его чуть не поймала. Лицо у неё было полное и отёкшее, нос – неожиданно длинный и острый, а ещё из-под передника виднелся огромный беременный живот.
– Ну, Марта, признай, лучше иметь дело с идиотом, чем с призраком, – поддразнил её констебль, и женщина недовольно надулась, скрестив руки поверх живота. Констебль снова встряхнул Леандера за плечи.
– Я буду вынужден тебя запереть до поры до времени, пока не передам тебя магистрату. В наших краях не очень-то жалуют воров, ты уж мне поверь.
– И куда ты его собираешься посадить? – спросила Марта.
– Ясно куда. Туда же, куда и воровку. Скорее всего, это её сыночек, научившийся ремеслу от мамочки.
– Она мне не мать! – не выдержав, огрызнулся Леандер.
– По крайней мере, оно говорящее, – удовлетворённо отметил констебль.
– Он там замёрзнет до смерти, – сказала Марта.
– Пусть мёрзнет. Это послужит ему уроком. – Констебль протянул руку к ключу, висевшему возле окна на ржавом крючке.
– Нет, Сэм, мне эта идея не нравится. Не хочу, чтобы он промёрз до костей и заболел. В конце концов, это всего лишь ребёнок, пусть даже мать с малолетства и мостит ему путь в каталажку.
