Все поздравляли доктора Хагмана, доктор Функ пожал ему руку, а сёстры даже зааплодировали. Его метод сработал!
Доктор казался таким же изумлённым, как и я, а сестра Эмерентия выглядела так, словно проглотила лимон. Уж не знаю, что там пошло не так с её планом – видимо, ей не удалось подменять лекарство достаточно часто, чтобы помешать доктору Хагману меня лечить.
Я решила быть с сестрой Эмерентией ещё более осторожной. Если мне снова станет хуже, расскажу о своих подозрениях доктору Хагману. Ведь она своей коричневой стеклянной бутылочкой вредит его важным научным исследованиям.
Впервые за несколько недель мне разрешили пойти погулять. Сестра Петронелла надела на меня столько одежды, что я едва могла переставлять ноги – ведь снаружи уже наступила зима. Снег пока не выпал, но озеро затянулось тонкой корочкой льда, а берёзки стояли совершенно голые.
Богатые дамы уже не лежали на веранде: когда подступили морозы и перестало светить осеннее солнце, все они разъехались по домам. В «Малиновом холме» осталась горстка пациентов, но на прогулки их, похоже, не выпускали. Вероятно, они чувствовали себя так же плохо, как я в последнее время. Или же доктор Функ опять достал свой жуткий шприц с газом.
В то утро весь парк оказался в моём распоряжении. Шла я довольно медленно, потому что сильно ослабла, долго пролежав в постели. Но сестра Петронелла одела меня так тепло, что я не мёрзла. Мне было даже немного жарко.
Мимо проскакала белка. Она была очень красивая – в такой пушистой шубке и с внимательными глазками. На ржаво-рыжем хвосте уже появились первые серые пятнышки. Замерев на мгновение, белка посмотрела на меня, а потом ускакала вверх по стволу сосны и исчезла из виду.
Однажды Эллен попыталась поймать и приручить белку, но у неё ничего не вышло. Белка даже не поняла, что оказалась в плену – скорее подумала, что приглашена на ужин в дровяном сарае, а потом радостно ускакала обратно в сторону Брюннспаркена. Эллен обожает животных, а если она мечтает стать цирковой наездницей, то пора ей уже начать вовсю тренироваться.
Единственные наши знакомые лошади – это лошади на пивоварне, стоящие в конюшне рядом с рынком. Они совсем не похожи на грациозных цирковых скакунов, но Эллен всё равно их любит. Почти каждый день она бегает на пивоварню, садится на забор и чешет лошадей между ушами. Лошади очень добрые. И мужики на пивоварне тоже относятся к Эллен по-доброму – она такое очаровательное дитя, что её обычно не ругают. Ларса, Улле и меня выгоняют ещё до того, как мы приблизимся к забору. Эрик обожает зверюшек не меньше Эллен, но он больше хочет обезьянку, чем белку или лошадь.
Мне понадобилось немало времени, чтобы спуститься к озеру. Смогу ли я подняться по лестнице обратно – это вопрос, но рано или поздно сестра Петронелла выйдет меня искать и поможет мне добраться до палаты.
Я пошла к красивому маленькому павильону на берегу. Рядом с ним стоит скамейка, откуда открывается прекрасный вид на озеро. Слишком поздно я заметила, что там уже кто-то сидит – тот, с кем я меньше всего хотела бы встретиться сейчас, когда слишком слаба, чтобы убежать.
Когда она обратила на меня взгляд своих страшных белых глаз, я чуть не завыла в голос – так я перепугалась. Но старая дама лишь проговорила:
– А, так ты ещё жива, девочка из бедной семьи. Это радует.
Поскольку я не ответила, она продолжала:
– Нет причин меня бояться, малышка. Сядь и посиди на скамейке.
Я заколебалась. Дама говорила любезно, но что-то в её облике заставляло вспомнить о злых ведьмах из старых сказок. А что, если она заманит меня в свою избушку посреди леса и съест? Но в конце концов я всё же подошла и уселась на самый краешек скамейки.
Некоторое время мы сидели молча. Потом дама подняла руку и указала на другую сторону озера:
– Видишь там вдалеке дымок? Это дым из трубы.
– Да, – ответила я.
Дымок-то я видела, а вот дом – нет. По другую сторону озера сплошной стеной стоял лес.
– Там есть несколько домов и большой крестьянский хутор. Если бы мне пришлось бежать из санатория на холме, я постаралась бы добраться туда.
– А зачем вы хотите убежать из санатория? – удивилась я.
Она рассмеялась в ответ – сухим ведьминым смехом:
– Нет, мне-то бежать незачем. Я просто подумала, что тебе, моя дорогая, может быть полезно это знать. По другую сторону озера ты найдёшь спасение.
Я ничего не понимала. Ей что-то известно? Она знает, что сестра Эмерентия пыталась меня отравить?! Может, всё же осмелиться и прямо спросить её?
– В «Малиновом холме» орудуют злые силы, – проговорила дама, ни к кому, кажется, не обращаясь. – Пока он здесь, с детьми из бедных семей будут случаться несчастья.
– Кто «он»? – прошептала я, но она не расслышала мой вопрос.
– Знаешь, что я видела на днях собственными глазами? Свет. В том самом флигеле, где всё произошло в прошлый раз, горела лампа. Он ходит туда посреди ночи и продолжает строить свои дьявольские козни. Он и есть сам дьявол! – Последнее слово она буквально прошипела – вид у неё при этом сделался такой жуткий, что я поспешно поднялась:
– Простите, мне нужно идти в палату.
Дама тоже поднялась и крикнула мне вслед:
– Помни, что я тебе сказала! Если он попытается затащить тебя в восточный флигель – беги со всех ног! Вокруг озера – и к домам! Это твой единственный шанс…
Я шла так быстро, как только могла, и не оглядывалась.
В ту ночь мне приснился ужасный сон. Я сидела запертая в лифте, а вокруг всё горело. Сестра Эмерентия стояла чуть в стороне и спокойно наблюдала, не пытаясь мне помочь. Дама с белыми глазами смеялась своим хриплым смехом, а я кричала и звала матушку. Проснувшись как от толчка, я села в постели – кажется, я все ещё кричала.
На подоконнике восседал Рубен.
– Кошмарный сон? – спокойно поинтересовался он.
– Где… где ты был?
– Нигде особо. То тут, то там.
– Но уж точно не в двадцать третьем отделении!
– Ну да, пожалуй, там я был не особо много.
– Но почему тогда ты сказал, что ты из того отделения?
– Потому что это правда, вот почему.
– Рубен… сестра Эмерентия пытается меня убить.
Рубен вздрогнул от неожиданности, а потом рассмеялся. Смех у него получился сухой и безрадостный.
– Вовсе нет.
– Я своими глазами видела, как она подменила моё лекарство!
– Каким образом?
– Пока доктор Хагман не видел, она достала из передника такую же бутылочку и дала ему.
Рубен тяжело вздохнул и покачал головой:
– Подумай хорошенько, Стина. Когда тебе снова стало лучше? Перед тем, как ты увидела, что сестра Эмерентия подменила лекарство, или после этого?
