Перед самым обедом состоялся обход. В палату вошли доктор Хагман, доктор Функ, сестра Эмерентия и ещё две сестры, которых я раньше не видела. Моя палата, обычно такая пустая, заполнилась людьми.
– Как сегодня чувствует себя мой друг Стина? – приветливо спросил доктор Хагман.
– Спасибо, хорошо, – ответила я.
– Должен попросить тебя отвечать более точно. Какие ощущения в груди?
Я прислушалась к своим ощущениям:
– Болит.
– Больше или меньше, чем обычно?
– Пожалуй, немного меньше.
Меня снова осмотрели, но на этот раз довольно быстро.
– Продолжаем лечение в соответствии с планом, – сказал доктор Хагман сестре Эмерентии, которая, как обычно, всё записывала.
– Ну что ж, дружочек, можем ли мы ещё чем-нибудь тебе помочь? – спросил меня доктор.
Тут у меня мелькнула мысль, что помочь он очень даже может.
– Да, доктор Хагман: нельзя ли дать мне бумагу и карандаш? Я хотела бы написать письмо матери и рассказать, что доехала и чувствую себя хорошо.
– Само собой, дорогая фрёкен! Это мы устроим. А потом просто отдай своё письмо одной из сестёр, и мы положим его в мою личную почту для отправки. Такой ценный гость, как ты, Стина, непременно должен сообщить о себе родным.
Думаю, я покраснела, хотя сама, разумеется, этого не видела. Доктор Хагман всегда говорил со мной так, будто я была невесть какой важной персоной.
Это было очень непривычно, и я не нашлась, что сказать в ответ.
После еды я наконец-то села за письмо.
Дорогие матушка, Улле, Эдит, Эллен, Ларс и Эрик!
Я попала в за́мок посреди леса, так и знайте. Санаторий такой большой, что у нас даже есть собственная церковь! Меня лечат доктор Хагман, сестра Эмерентия и сестра Петронелла. Все они добры ко мне. Возле кровати стоит ветка сосны, и ещё я три раза в день принимаю лекарство, отвратительное на вкус.
Что же ещё написать? На самом деле мне очень хотелось рассказать о Рубене, но я уже начала думать, что он мне просто приснился. Кроме того, я хотела написать о том, какая строгая сестра Эмерентия, но испугалась, что она откроет письмо и прочтёт его.
Нет, лучше написать что-нибудь такое, что порадует матушку.
Здесь, в «Малиновом холме», воздух очень свежий. Вчера я долго гуляла, не отдыхая и не кашляя.
«А потом появилась ведьма с белыми глазами и всё испортила», – подумала я. Но написать такое я не могла.
Надеюсь, вы все чувствуете себя хорошо. С сердечным приветом,
Ваша Стина
P. S. Улле: Ferte opem misero Stina!
Эти последние слова – маленькая хитрость, их поймёт только тот, кто читал «Робинзона Крузо». Но Улле его читал. Он догадается, что это я так благодарю его за книгу.
Письмо вышло короткое, но когда я пытаюсь писать аккуратно, получается очень долго, так что для первого раза сойдёт.
7
Ночная экспедиция
В тот вечер я почти дочитала «Робинзона Крузо». Если позже мне захочется что-нибудь почитать, придётся начинать с начала. Вряд ли в «Малиновом холме» найдутся ещё детские книги – по крайней мере, на полках в кабинете доктора Хагмана их точно нет.
Пришла сестра Петронелла и принесла ужин. Но сперва она немного обмыла меня и переодела в чистую рубашку. За этим занятием сестра широко зевнула.
– Боже мой, как же я вынесу ночное дежурство – я уже такая уставшая! – вздохнула она.
Сердце у меня подпрыгнуло. Сегодня ночью дежурит сестра Петронелла! Та, которая, по словам Рубена, либо засыпает, либо болтает с водителями «Скорой помощи». Может быть, сегодня Рубен опять придёт навестить меня?
И Рубен пришёл! Не знаю, который был час, но среди ночи, когда меня разбудил кашель, он снова сидел на подоконнике с озорным видом.
– Привет! – весело сказал Рубен.
– Привет! – ответила я. – Сегодня дежурит сестра Петронелла.
– Знаю! Одевайся – и пошли!
Вот на такое я никак не рассчитывала. Пойти куда-нибудь я бы точно не решилась.
– Я боюсь, – прошептала я.
– Что такое? Разве ты не хочешь немного осмотреться? Мамзелька не заметит твоего отсутствия, а я знаю в этом санатории каждый уголок.
Я колебалась. Все – за исключением разве что сестры Эмерентии – до сих пор были со мной так любезны, и я не хотела их рассердить таким явным непослушанием. С другой стороны, я ужасно любопытна. И если не пойду с Рубеном, он, чего доброго, отправится в свои приключения один, а я не смогу задать ему все те вопросы, которые меня мучают.
Собравшись с духом, я вылезла из постели и подошла к шкафу, где висели мои вещи. Я надела тёплые носки и кофту.
– Ботинки возьми в руки, – шепнул Рубен. – Тогда твоих шагов будет не слышно.
– А мы и наружу пойдём?
– Ясное дело!
Всё это показалось мне совершенно безумной и опасной затеей. Но какой увлекательной!
– Пошли! – шепнул Рубен.
Я осторожно приоткрыла дверь палаты. В коридоре было почти совсем темно. Керосиновая лампа под потолком давала слабый и тусклый свет. Во всём санатории царила тишина. Рубен прошмыгнул мимо меня, бесшумно двинувшись вперёд. Я на цыпочках пошла следом, но мне казалось, что по сравнению с ним я просто шлёпаю ногами по полу. Как плохо я, оказывается, умею красться!
Я думала, что мы пойдём в сторону большой лестницы, но Рубен показал мне рукой в противоположном направлении.
– Там другая лестница, – прошептал он.
Другая лестница оказалась деревянной и такой узенькой, что легко было пройти мимо, если не знать, что она там есть. Здесь не горело ни одной лампы, и пришлось спускаться на ощупь.
– Шестнадцать ступенек, потом она поворачивает, и потом ещё шестнадцать ступенек, – услышала я впереди шёпот Рубена.
– Куда мы идём?
– Увидишь.
На втором этаже коридор был в точности таким же, как этажом выше, но в конце его горел свет, оттуда доносился громкий и немного неестественный женский смех. Рубен ухмыльнулся, приложил палец к губам и знаком показал мне следовать за ним. Стараясь не шуметь, мы пошли на свет и, спрятавшись за большим шкафом, стоящим в коридоре, осторожно заглянули в комнату, откуда доносился смех.
