Ливи нашла свою команду в гостиничном кафе.
— Привет, — мимолетно улыбнулся Боб, — хочешь что-нибудь на завтрак?
— Только кофе.
Ливи взяла общий кофейник и налила себе чашку.
— У меня такое чувство, что я сейчас выпью целый галлон.
— День будет долгий, — напомнил ей Боб и с аппетитом атаковал яичницу.
— И начнем немедленно, — подтвердила она. — Первую съемку я хочу сделать у Вестминстерского аббатства, прежде чем туда нахлынут толпы, потом около Даунинг-стрит, 10. Если повезет, то сможем поймать на пленку вдову Саммерфилда.
Один из операторов пытался соблазнить Ливи тостом с маслом и джемом, но тщетно.
— Заснимем толпу, а закадровый голос можно записать потом.
— Но я хотел бы купить кое-какие сувениры для жены и ребят. — Боб с неодобрением глядел, как Ливи пьет кофе без ничего. — Понимаешь, я и так уже схлопотал за то, что улетел в Лондон без них. И если я им не привезу какие-никакие подарки, мне придется спать на диване, а не в супружеской постели.
— У тебя будет несколько минут между съемками, чтобы заскочить в магазин.
Говоря это, она водила взглядом по залу, отыскивая знакомые лица.
— Кого-нибудь ищешь? — спросил Боб и хищно разрезал сосиску.
— Что? — Она рассеянно уставилась на Боба.
— Ты все смотришь по сторонам, едва села за стол. Кого-нибудь ждешь?
— Нет. — Ливи стало неприятно. Сама-то она прекрасно понимала, что ищет Торпа. — Ну ладно, поторапливайтесь. Расписание нынче жесткое, и все надо успеть, — сказала она, обращаясь к своей команде.
Следующие десять минут она пила кофе молча, повернувшись ко всему залу спиной.
Ливи стояла рядом с Вестминстером. Слабый солнечный свет почти не грел. Пока операторы устанавливали аппаратуру, Ливи еще раз просмотрела свои заметки. Вся съемка должна занять сорок пять секунд. Лондон под серыми тучами выглядел сумрачно, в воздухе ощущалось приближение дождя.
— Сначала наведи камеру на меня, — сказала она оператору. — После первого кадра я повернусь в сторону и укажу на аббатство. Я хочу, чтобы съемка была замедленная, в самом конце камеру снова на меня.
— Понял. — Боб подождал, пока осветитель выверит свою технику. — Можно начинать?
Ливи взяла микрофон и кивнула. Она рассказывала о предстоящей похоронной церемонии неспешно, словно совсем не заботясь о времени, хотя текст был выверен с точностью до секунды.
— С вами была Оливия Кармайкл. Я вела репортаж от Вестминстерского аббатства.
— Ну как? — Боб переступал с ноги на ногу.
— Порядок. — Она посмотрела на свои часы. — А теперь — на Даунинг-стрит. До церемонии еще два часа. Потом — брифинг с Торпом, и можно скармливать материал Вашингтону.
У Торпа хватило времени на три чашки кофе до появления президента.
Снаружи ожидал лимузин, рядом старалась стать незаметной президентская охрана. Торп усиленно курил, стоя без пальто, как всегда неуязвимый для холодного весеннего утра. Его оператор насвистывал что-то непонятное, остальные члены команды тихо переговаривались. Торп не прислушивался. Он внимательно наблюдал за сотрудниками секретной службы. Они держат ухо востро — это ясней ясного.
Вышел президент. Все сразу ожило. Торп услышал, как заработала камера. Микрофон, будто живой, ткнулся в ладонь. Почти машинально он отметил, как одета первая леди. Всегда могут найтись люди, которым нужны дополнительные сведения.
— Господин президент!
Президент остановился у распахнутой дверцы лимузина и повернулся к Торпу, кивком удерживая охрану на расстоянии вытянутой руки.
— Ти Си, — сказал он с торжественной мрачностью, — сегодня печальный день для Англии и всего мира.
— Да, господин президент.
Торп знал правила игры. В утро похорон жесткие вопросы «в лоб» недопустимы.
— Господин президент, — продолжил он, соблюдая все приличия, — у вас есть личные воспоминания о покойном премьер-министре?
Если президент и удивился неожиданной интонации и теме, то ничем этого не показал. Ответ был ровен и невозмутим.
— Он мог пройти в день несколько миль. — И президент улыбнулся. — Я убедился в этом в Кэмп-Дэвиде. Эрик Саммерфилд любил думать на ходу.
И с этими словами президент сел в лимузин. Слегка разочарованный, Торп остался ждать, когда подъедет автомобиль для прессы.
Команда Торпа вела съемку недалеко от Вестминстера, где будет совершаться погребальная служба. Следовало включить рассказ о том, какие знаменитости приехали почтить память Саммер-филда и в какой последовательности они прибыли. Передача шла через спутник.
Торп возвестил появление королевской семьи и всех прочих, имевших отношение к карьере Саммерфилда и его личной жизни. На улицах толпились люди, однако было относительно тихо. Присутствовавшие больше молчали, а если переговаривались, то приглушенными голосами, словно тоже находились в аббатстве.
Торп мельком увидел Ливи, но сейчас было не до обмена мнениями. Он еще говорил в микрофон, но внезапно напрягся, за долю секунды до того, как все произошло.
Прорвав полицейское оцепление, машина на полной скорости мчалась к середине похоронной процессии. Послышался звук выстрелов, особенно страшный в этот момент. Только что царила торжественная тишина даже на улице, а теперь испуганные люди кинулись врассыпную. Операторы метались, как безумные, спеша заснять самые выигрышные кадры. С микрофоном в руке Ливи бросилась вперед. Но Торп опередил ее.
Процессия остановилась. Пули охранников дырявили шины ускользавшего автомобиля. Ветровое стекло покрылось паутиной трещин. Машина вывернула вбок, затем выправилась, опять свернула и, ткнувшись в столб, круто остановилась. Из нее выскочили четыре человека, стреляя из автоматов в процессию и толпу. Раздались крики. Люди в панике бежали от опасности, сбивая с ног замешкавшихся.
Ливи ввинтилась в толпу вслед за своим оператором. Ей приходилось то и дело отбиваться, пуская в ход локти. Люди, спасаясь, бежали в обратном направлении. Выстрелы заглушали крики ужаса. Ливи кто-то сильно ударил по руке, но она продолжала пробиваться вперед, не прекращая говорить в микрофон. Когда она оказалась рядом с Торпом, он схватил ее за руку. Оттащив в сторону, он прижал ее к стене. Пуля ударилась о мостовую меньше чем в двух шагах от них.
— Не будь дурой, — резко приказал он, снова поднося ко рту микрофон. — Четыре человека. — Торп не отрывал взгляда от происходящего. — В масках и вооруженные автоматами…
Ливи вырвала запястье из его цепкой хватки. Путь был загорожен. Репортаж пришлось вести с того места, где она стояла. Поверх плеча Торпа Ливи могла видеть разбитый автомобиль и четырех вооруженных мужчин. Боб стоял, опустившись на колено, впереди толпы и снимал стрельбу так хладнокровно, словно вечеринку в саду. Из любого подвернувшегося им укрытия представители прессы всех стран следили за событиями. Эфир заполнило произносимое на множестве языков слово «нападение».
