– Констанция рассказала вам про наш неловкий инцидент, как я понимаю?
– Да, но не переживай. Мы не скажем ничего твоей тёте.
– Хорошо, – кивнула Виолетта и осторожно присела рядом, заглядывая Берту через плечо. – Вы нашли «Страну Магнолий», как я погляжу…
– Благодаря тебе. Читала её?
– В основном, когда была маленькой. Теперь предпочитаю только рассматривать картинки и то редко.
– Я тоже картинки люблю, – по-доброму усмехнулся Берт, перелистывая страницу. Следующая иллюстрация вызывала меньше болезненных ассоциаций и выступала в качестве титульного листа к новой сказке под названием «Волк и солёное озеро».
– А где Роза? – после недолгой паузы, во время которой они тихо рассматривали силуэт волка, убегавшего от крестьянина в маскарадном костюме, поинтересовалась Виолетта.
– Ушла ещё утром, я её не застал. Наверное, ей надо открывать магазин, – как бы безразлично отозвался Маршан, хотя сам жутко сожалел, что не встал раньше. Севилла упомянула, что Роза завтракала в замке, но так и не дождалась встречи с хозяевами. Теперь, когда юная Ди Гран напомнила ему об этом, в груди он почувствовал неприятное то ли жжение, то ли давление. Длилось оно недолго, доли секунды, но дискомфорта доставило немало. Всю ночь Берт ворочался и думал о том поцелуе, о странных словах девушки, а ещё о том, как пахло цветами и травами от её волос. С этим ароматом не мог сравниться ни один дорогой парфюм, потому что в нём не было ни грамма фальши. Он был многогранным и глубоким, в нём смешалось всё то, что составляло её жизнь, её повседневный быт, и вдыхать его было также приятно, как и прикасаться к её бархатистой коже.
– Ох, жаль. Я совсем забыла попросить её отложить для меня пачку сухого зверобоя. Его всегда так быстро разбирают, – Виолетта произнесла это без всякого выражения, глядя куда-то в пространство, но для Берта эта реплика словно окрасилась в самые яркие краски, сопровождаясь фейерверком и концертом духового оркестра. Он вскинул брови и медленно обернулся в сторону своей собеседницы, стараясь удержать максимально нейтральное выражение лица.
– Как же так? – ахнул он, чуть переигрывая с заботой в голосе. – Почему ты не вспомнила об этом вчера, когда отправляла меня за бессмертником?
– Вчера он был мне не нужен, а сегодня я придумала одну интересную вещь, – уклончиво отвечала девушка. – Что ж…видимо, придётся её отложить до лучших времён.
– Это вовсе не обязательно, – Берт изобразил усталый и снисходительный вздох. – Я могу посетить «тюльпановое дерево» и купить тебе этого сухого…чего-то там…
– Зверобоя.
– Как скажешь. Я тебя с радостью выручу.
– Даже не знаю, – Виолетта встала со своего места и медленно проплыла вдоль кофейного столика к креслу, что стояло в самой тени. Хоть все портьеры в комнате были зашторены наглухо, дневной свет кое-где пробивался в теневую столовую, поэтому девушка предпочла от него спрятаться. Берт остался сидеть на небольшом диванчике под лампой, внимательно провожая «тётушку» взглядом. – Не хочется мне никого утруждать понапрасну…
– А ведь ты лисица, Виолетта, – сощурился парень, понимая, в какую игру решила сыграть девушка, – хоть и притворяешься амёбой.
– Обзываться не обязательно, – меланхолично зевнула собеседница, полностью растворяясь в своём тёмном углу. – А где Констанция?
– Расследует убийство нотариуса, как какая-нибудь одержимая мисс Марпл, – буркнул парень с обидой. Точно он не знал, на кого сейчас дуется больше – на Виолетту с её тонкими подколками или на Конни, сбежавшую в город ни с того ни с сего. Так или иначе её не было уже несколько часов, а сотовая связь в замке по-прежнему не работала. Маршан никак не мог освоить этот новый стиль жизни, где расстояния внутри дома были огромны, а возможности коммуникации ограничивались только стационарным телефоном для вызова врача или почтальона и внутренней линией, с которой можно было дозвониться на кухню или в гостевую спальню номер тридцать три, но не на мобильный ускакавшей в неизвестном направлении сестрицы-сыщицы.
– Вот как? И у неё это получается?
– Скорее всего, – нехотя признал Берт. – Конни не только сообразительная, но ещё и бесстрастная, совершенно объективная особа, не склонная поддаваться сильным эмоциям…
– Берт! – словно услышав его слова и твёрдо решив их опровергнуть, в столовую вбежала Констанция. – Берт, это что-то! Я только что обедала с самым замечательным человеком на свете! Кажется, я…ой, Виолетта, и ты здесь… Я тебя не заметила. Доброе утро!
– Да, доброе, – вместо «тётушки» отвечал брат. – Ты чего такая возбуждённая?
– Ничего! – непроизвольно прикрикнув, ответила Конни и устало плюхнулась на диван рядом. Она часто дышала и заметно порозовела, видимо, очень спешила разыскать Берта и обо всём ему рассказать. – Я не…не…это…
– Отдышись! – велел брат строго и сестрица замолкла на какое-то время. Когда же она вновь открыла было рот, чтобы заговорить, Виолетта внезапно опередила её:
– Франк Аллан? – догадалась она, и Конни растерянно кивнула. Еле слышно юная Ди Гран вздохнула. – Всё понятно.
– Что понятно? – спросил Берт.
– Что понятно? – спросила и Севилла Сапфир, появляясь в столовой с подносом, на котором красочной пирамидкой возвышались сэндвичи с лососем.
– Франк Аллан, – повторила Виолетта, и домоправительница тут же расплылась в улыбке чеширского кота.
– А-а-а…вот оно что… – протянула дама понимающе и сама как будто немного порозовела. Хитро она посмотрела на Конни. – И где вы с ним столкнулись?
– В комиссариате, – немного растерянно отвечала Констанция. – Он же племянник госпожи Совиньи.
– Не родной! – подняв указательный палец вверх, поспешила уточнить Севилла. – И слава богу…
– Да о ком вы говорите? – возмутился Берт, ничего не понимая.
– Франк Аллан – учитель из частной школы в Калимонтеме, – кратко рапортовала Виолетта, наиболее свободная от эмоций среди присутствующих. – Покойная Исидора Совиньи ему вроде тётки была. Наверное, он приехал её хоронить. Другой-то родни у неё нет.
– А вы откуда это знаете? – изумилась Конни.
– Все это знают, милая, – промурлыкала госпожа Сапфир, выкладывая тарелку с сэндвичами на стол. – Франк Аллан – один из самых завидных женихов на всём острове. Ты же его видела, поэтому должна понимать, о чём я…
– Эх, да-а, понимаю, – признала девушка. – Зря я надеялась, будто я одна это заметила. Берт, он такой красивый! Папа бы убил за возможность писать его портрет…
– Признаюсь, это неожиданный поворот для меня, – запнувшись, проговорил Маршан и чуть отстранился от сестры, чтобы лучше рассмотреть её мечтательное выражение лица. – С каких пор, милая, ты так эмоционально реагируешь на симпатичное личико?
– Ты меня не слушаешь что ли? Говорю тебе, он как ожившая скульптура! Я рассуждаю с точки зрения искусствоведения, если ты не понял! И ещё он…ну, очень милый…
