– На эту субботу, – подумав немного, выпалила Конни. – У вас есть четыре дня, чтобы всё организовать. Справитесь?
– Бывали задачи и посложнее, – фыркнула дама самоуверенно. В глазах её плясали дьявольские огоньки. Было совершенно очевидно, что в этом доме уже давно не происходило ничего значительного. Видимо, домоправительница успела соскучиться по серьёзной работе. Констанция же соскучилась по выходам в свет, она почти забыла, каково это, поэтому решила срочно исправлять ситуацию. Кроме того, званый ужин серьёзно сокращал ей фронт работ – теперь не было никакой необходимости уезжать на «гастроли» по домам и поместьям островных буржуа, ведь можно было поприветствовать их всех разом, не отвлекаясь при этом от тёмных тайн Линсильвы.
– Ах, да, – вспомнила она, когда Севилла собралась было начать первые приготовления. Женщина остановилась на пороге и оглянулась. Конни чуть порозовела, но всё же добавила: – Раз уж я пригласила Франка Аллана к нам в субботу, то было бы неплохо и для него напечатать приглашение.
– Конечно, я так сразу и поняла, – почти пропела домоправительница в ответ. – А какова будет форма одежды?
– Официальная.
Женщина кивнула и зацокала каблучками прочь, и вскоре звуки её шагов растворились в коридорах замка. Виолетта ничего не сказала, но она просто поднялась со своего места и тоже уплыла в неизвестном направлении, вероятно, обозлившись на Конни за то, что та решила притащить в их тихую обитель целую толпу людей. Берт какое-то время молчал, тихонечко поглощая сэндвичи с лососем, оставленные Севиллой. Сестра ждала его реакции, но он упорно посвящал всё своё внимание трапезе. Наконец, Конни не выдержала:
– Так ты ничего не скажешь? Не порадуешься и не огорчишься? Не обвинишь меня в поспешности? Ничего?
– Скажем так, мне пока что всё равно. У меня нет положительного или отрицательного мнения о твоей затее…
– А если я и Розу приглашу?
– …но ты же знаешь, Конни, – оторвавшись от поглощения сэндвича, с тёплой улыбкой Берт взглянул на сестру, – я всегда только «за» все твои странные идеи!
– Как легко купить твоё расположение, Берт, это даже смешно, – девушка покачала головой и лениво стянула с себя белый пиджак Севиллы. За день он стал достаточно влажным и отлипал от тела с трудом, но в присутствии Франка Аллана Конни его так и не решилась снять. Она и сама не до конца понимала почему. То ли постеснялась, что это будет выглядеть, как какой-нибудь вызывающе-завлекающий трюк, то ли просто боялась обнажить при новом знакомом голые плечи. В общем, получилось глупо, как ни взгляни. Вот и пропотела насквозь.
Справедливости ради стоит заметить, что их совместный обед и вправду больше напоминал допрос, нежели свидание двух симпатичных друг другу молодых людей. Хоть Франк и был чрезвычайно вежлив и мил, но границ своей вежливости он не переступал и не допускал даже намёка на флирт. Все его слова, включая и комплименты, строго ограничивались рамками приличия и обычного дружелюбия. Констанция быстро сделала вывод, что сравнение её с Корделией Тенебрис и впрямь было основано на внешнем сходстве.
Франк рассказал ей, что его мать, Фредерика Аллан, большую часть жизни исполняла обязанности мэра Калимонтема, самого густонаселённого города на острове. И, хотя она до сих пор носит этот почётный титул, работать она уже не в состоянии из-за проблем со здоровьем. Отец Аллана ушёл из семьи почти сразу после рождения сына, а затем и вовсе покинул остров. К счастью, лучшие подруги Фредерики – Исидора Совиньи и Амандин Тенебрис – не оставили её в беде, обе помогали матери-одиночке встать на ноги и сделать успешную карьеру. В итоге Франк окончил «Корделия Сертум» – лучшую частную школу на Сен Линсей, затем учился в Университете Линсильвы, а после отправился на материк, где ещё полтора года изучал гуманитарные науки в университете Флоренции. По возвращении он стал преподавать всё в той же «Корделия Сертум», в чём весьма преуспел. О своей работе молодой человек говорил с неподдельным восторгом и не уставал хвалить своих учеников за рвение и необычный взгляд на жизнь.
Когда же Конни осторожно поинтересовалась, почему Исидора Совиньи вдруг решила переехать в другую часть острова, он не стал медлить с ответом, и в их разговоре вновь прозвучало это имя.
Амандин Тенебрис.
Фредерика, Амандин и Исидора дружили с юношеских лет, и во многом их взгляды совпадали, несмотря на разное происхождение. Все три женщины были чрезвычайно умны, отлично образованны и имели в запасе нешуточные амбиции. Вот только спокойной и рассудительной Фредерике постоянно приходилось исполнять роль громоотвода, когда в равной степени властные Амандин и Исидора пытались поделить между собой право лидерства. В конечном итоге, спустя много лет дружбы, когда мать Аллана слегла и не смогла более успокаивать их кошачьи драки, женщины окончательно разругались. Исидора покинула Калимонтем и открыла практику в Линсильве. Судя по всему, дела у неё шли прекрасно. Франк время от времени навещал её, когда бывал в городе по делам. Как и в этот раз…
Кроме того, буквально в день своей смерти, когда госпожа нотариус принимала у себя племянника, она в очередной раз выказывала неприязнь к Амандин и её сомнительным решениям в качестве самопровозглашённой главы островного совета. А когда Аллан собрался уходить, она напоследок сказала, будто бы призовёт бывшую подругу к ответу. К тому же, добавила Исидора, рычаги давления на обнаглевшую госпожу Тенебрис, у неё якобы имеются…
– Рычаги давления? – переспросил Берт, когда сестра полностью изложила ему содержание их с Франком беседы. – Это какие же?
– Она ему не сообщила, – пожала плечами Конни. Они спустились в сад и неспешно прогуливались между благоухающими розовыми кустами. – Если честно, не думаю, что ему всё это было интересно. Он явно устал от этих бабьих склок. А ты как думаешь, что она могла иметь в виду?
– Очевидно же, – брат глубоко вдохнул свежий воздух и подставил лицо припекавшему солнышку. – За годы дружбы у Исидоры накопился компромат на Амандин. Сама подумай: если Тенебрисы после смерти Августа стали самой влиятельной семьёй на острове, то Амандин запросто могла ненавистную подружку сгноить, разрушить ей карьеру или не дать продолжать практику, но ничего такого. Они тихо мирно разошлись по углам-городам, лишь изредка шипя что-то вполголоса…
– Иногда люди просто перестают общаться. Это в порядке вещей.
– И всё же у Исидоры были какие-то «рычаги», – парировал Берт. – Нет, Конни, эти самые «рычаги» про запас держать не станешь, если нет угрозы, что бывшие друзья вмиг станут врагами. Исидора явно была готова к любому ходу соперницы, даже самому подлому. Кто знает, может, за это ей мозги и вышибли. Ну…знаешь…от безысходности…
– Думаешь одна из самых известных дам на острове пошла бы на такое? Как-то уж очень нечистоплотно выходит. Да и чего такого могла знать Исидора, что они не смогли договориться? – нахмурилась сестрица.
– Это мир богачей и власть держащих, милая. Ты не хуже меня знаешь, какие ужасные вещи можно спрятать под мехами, шелками и бриллиантами, – с горечью произнёс Берт и вымученно улыбнулся. Констанция знала, о чём (и о ком) он говорит, поэтому вынуждена была с этим утверждением согласиться. – Кроме того, она могла нанять кого-то, чтобы выполнить всю грязную работу. А сама осталась чиста и невинна в глазах общественности. Вот увидишь, она ещё и публично заплачет, горюя о потерянной близкой подруге. Коварные женщины. Обожаю их.
