– По-моему, это не должно тебя удивлять, – вставил ремарку Берт, несколько озадаченный тем, как сестрица уделяет внимание и без того очевидным вещам. Но Констанция в последние дни часто так делала: повторяла вслух самые простые факты, известные ей, дабы вколотить их в голову намертво и легко вальсировать между ними, не спотыкаясь и не путаясь. Она и не заметила, как это быстро вошло в привычку.
– И кто, по-твоему, мог бы сойти за «клиента» Диккенса? – поинтересовалась она, вновь обращаясь к рыжей девушке, и игнорируя замечание брата.
– Понятия не имею, – нервно повела плечом Роза и как-то криво ухмыльнулась.
«Или всё-таки имеешь?» – взгляды обоих Маршанов выражали именно этот вопрос. Уж очень неубедительно девушка попыталась слукавить. Давить на неё они, впрочем, не стали. В конце концов, если допрашивать каждого в округе более-менее дружелюбного к ним человека, как потенциального подозреваемого в трёх убийствах, то можно серьёзно усложнить себе жизнь в будущем. Про Конни и так вот-вот начнёт ходить весьма сомнительная слава…
– Ладно. Последнее, что я хотела с тобой обсудить, прежде чем мы с Бертом отчалим на встречу с мадам Бовари, – допив свой чай, такой навязчиво ароматный, словно кто-то смешал несколько одеколонов и кусков душистого мыла в кипячёной воде, вновь заговорила Констанция. – Хорошо ли ты знаешь Надин Тейнис, хозяйку продуктового магазинчика?
– Я пью с ней кофе раз в три дня по утрам и вино – каждую пятницу вечером, – обворожительно улыбнулась Роза и уверенно вскинула свой кругленький подбородок. – Так что известно мне очень многое. А что ты хочешь знать?
– Для начала, что она из себя представляет. Как я поняла, Надин растит сына одна.
– Да, это так, – кивнула девушка уверенно, а затем добавила, немного помрачнев: – Вообще, Надин относится к тому типу женщин, знаете, которые вселяют большие надежды до тех пор, пока не свяжутся с негодяем.
– Значит, она разведена?
– Вроде бы… – с сомнением протянула Роза и нахмурилась, явно пытаясь вспомнить необходимые детали истории. – Дело в том, что муж Надин ушел от неё лет… пять назад. Уехал на материк и не вернулся, лишь прислал открытку. Там говорилось, что он встретил другую женщину и больше не желает знаться ни с самой Надин, ни с их сыном.
– Ну и сволочь же!.. – в сердцах выпалил Берт. Роза лишь пожала плечами.
– Как по мне, – сказала она, тяжело вздыхая, – для Надин это было сродни освобождению из рабства. Лучшее, что мог сделать этот ублюдок, исчезнуть из их с Мартином жизни. К сожалению, возиться с документами на развод он не пожелал, поэтому просто пропал с радаров и всё. Теперь Надин ждёт, пока пройдёт десять лет. Если за это время он не появится, то их брак по местным законам можно будет аннулировать через суд.
– Как же такая приятная дама могла связаться с этим мерзавцем? – Конни изобразила искреннее изумление в надежде, что в ответ получит больше деталей. На самом деле, ей были хорошо известны все эти случаи, когда девушки из приличных семей, умницы и красавицы, всеобщие любимицы вдруг вытворяли такое, от чего кровь стыла в жилах. Осторожно девушка покосилась на брата, он встретил её взгляд стальной холодностью. Естественно, он угадал тонкий оттенок фальши в речах сестрицы, но главное – он, конечно же, знал, кто первый пришёл ей на ум в качестве ассоциации. Констанция сглотнула ком желчи, чувствуя болезненный укол совести.
– Говорю же, есть такой тип женщин, – не замечая этого ментального противостояния Маршанов, отвечала Роза. – Надин – дочь состоятельных родителей. Её мать была высококлассной швеёй, а у отца была собственная обувная фабрика. Они жили рядом с виноградниками в районе поселения Айнен Коллис, что расположен на восточной части острова. Курортное местечко, райское. У всех богачей на Сен Линсей есть там недвижимость на случай, если надо будет сбежать от городской суеты и насладиться красотами природы, вином и белоснежными песчаными пляжами. В общем, как вы понимаете, бизнес у семейства процветал. И господа Триволи – родители Надин – молились на доченьку, пылинки с неё сдували. Когда ей стукнуло восемнадцать, они решили отправить её на материк, учиться во Францию. Она хотела стать модельером, и эта её мечта всячески поощрялась. И вдруг на третьем курсе учёбы она встречает этого Тейниса, выпивоху и бабника, к тому же старше её почти на двадцать лет. Как известно, проклятье всех хороших девочек – это плохие мальчики, которых им непременно хочется обуздать и приручить. В большинстве своём, дохлый номер, конечно, но поди объясни это влюблённой дурочке. Он курил взатяг, немного играл на гитаре и водил мотоцикл – разве нужно что-то ещё пояснять? В общем, на остров они вернулись уже вдвоём, а точнее – втроём. Надин забеременела, и они спешно поженились.
– Ты действительно многое знаешь… – удивлённо присвистнул Берт.
– Я же говорю, мы выпиваем ежевичное вино по пятницам, – пожала плечами Роза, – а двум одиноким женщинам с бутылочкой вина всегда найдётся, о чём поговорить.
– Родители Надин, полагаю, были не в восторге от нового зятя?
– О, они искренне пытались полюбить его и принять! Тут надо отдать им должное. Они так любили дочь и доверяли её выбору, что не заметили, как подкралась настоящая катастрофа. Ведь Тейнис был домашним диктатором, да ещё и склонным к пагубным привычкам. Остров ему казался провинциальным и тесным, а своё рабочее место в руководстве обувной фабрики, на которую его устроил отец Надин, он практически не посещал. Вместо этого он устраивал в их с Надин доме вечеринки и банкеты, сорил семейными деньгами, играл в карты. А потом у отца случился сердечный приступ, и управление фабрикой полностью перешло в руки этого мерзавца. Представьте, к каким последствиям это привело?
– Они разорились?
– Ещё лучше, – усмехнулась Роза с горечью, – этот дурень заявил, что он не создан для этой работы и, мол, обувное производство вообще не рентабельно, поэтому просто продал фабрику. Сказал, что займётся инвестициями. Ага, как же. Уж не знаю, во что он там инвестировал, но денег очень быстро не стало.
– И что, сама Надин ничего не пыталась сделать? А её мать? Это же их наследство, – возмутился Берт. Рыжая красавица взглянула на него с нежностью и печально улыбнулась.
– Ах, Берт, неужели ты думаешь, что Надин могла ему хоть слово сказать? Да она молилась лишь о том, чтобы не попасть ему под горячую руку всякий раз, когда он со своими друзьями возвращался домой после многодневных запоев. Этот негодяй жил на широкую на ногу и праздник для него никогда не заканчивался. Любой раздражающий элемент, будь то плач ребёнка или лёгкий укор жены, тут же выводили его из себя. Он кричал ей, что бросил счастливую жизнь на материке ради неё, променял свободу, независимость и перспективу стать рок-звездой на её жалкую семейку, заставляя её чувствовать себя виноватой. А когда это перестало получаться, он просто стал её бить. И всякий раз после этого просил прощения, заваливал её цветами и обещаниями исправиться, говорил, будто бы страдает от депрессии, давил на жалость. Стоило ей расслабиться и – вот сюрприз! – его вспышки гнева повторялись вновь. Когда он завёл себе любовницу и стал на несколько дней-недель уходить к ней, Надин вроде как даже попыталась подать на развод, но тот вдруг вернулся. Всё началось сначала. Мать Надин предлагала ему деньги, она готова была продать своё небольшое ателье, лишь бы он оставил их в покое, но конфликт разрешился сам собой. В очередной раз натворив дел и отправив жену на больничную койку, Тейнис вдруг собрал вещи, последние семейные сбережения и смылся на материк. Больше его никто не видел, хотя ему хватило наглости прислать эту оскорбительную открытку.
