Если же выйти из дома в сад (у кого он есть), то паразитоидов можно буквально грести лопатой. В этом смысле очень показательна научная карьера известного английского энтомолога Дженнифер Оуэн. После окончания университета она отправилась в Уганду и Сьерра-Леоне изучать перепончатокрылых, однако через какое-то время пришла к выводу, что и в Англии можно делать не менее интересные наблюдения. Дженнифер вернулась в город Лестер, откуда она была родом, и поселилась в доме с небольшим садиком, площадью чуть менее семи соток. Всю оставшуюся жизнь Дженнифер вместе с мужем посвятила систематическому изучению шестиногих обитателей этого сада и постепенно стала крупнейшим в мире специалистом по энтомофауне садов. Как говорил Вольтеров Кандид, «Il faut cultiver son jardin» – «Надо возделывать свой сад». Всего за три года Дженнифер удалось поймать в своем саду более 500 видов одних только наездников-ихневмонид, включая несколько новых
[124]. Для сравнения: примерно столько же видов птиц было зарегистрировано на территории всей Великобритании за всю историю наблюдений…
Так что 153 000 известных видов перепончатокрылых – это только вершина айсберга, реальное их число, по разным оценкам, может достигать 1–2,5 млн
[125], большая часть из которых – паразитоиды. К тому же нельзя забывать, что наездники и мухи паразитируют не только на других насекомых. Их жертвами становятся также пауки, ложноскорпионы, клещи и даже многоножки. И, что еще более важно, паразитоиды нападают друг на друга, взаимно умножая свое разнообразие. Когда один паразитоид развивается в теле другого паразитоида, это называется гиперпаразитизмом. Паразитоидом второго порядка может питаться паразитоид третьего порядка, и тогда на основе одного-единственного вида насекомых-прокормителей возникает настоящая паразитоидная матрешка (рис. 7.2). Например, личинки наездника-бракониды Aphidius живут в тлях, а в них самих при этом живут личинки орехотворок Alloxysta, которых затем пожирают личинки церафроноидного наездника Dendrocerus.
* Vilhelmsen L. et al. Host location and oviposition in a basal group of parasitic wasps: the subgenual organ, ovipositor apparatus and associated structures in the Orussidae (Hymenoptera, Insecta) // Zoomorphology. 2001. Vol. 121. P. 63–84.
Причины происхождения гиперпаразитизма кроются в интенсивной конкуренции паразитоидов. Когда наездники ищут, куда бы отложить яйцо, жилищный вопрос встает перед ними так же остро, как и перед москвичами, ведь почти во всех подходящих насекомых уже кто-то живет! К примеру, в природе зараженность тлей наездниками-браконидами может достигать 90 %
[126]. Каждая вторая гусеница бабочки репницы
[127] на капустной грядке несет в себе паразитоида. Ну а теперь представьте наездника, который прилетает и видит, что потенциальная жертва уже занята. Разумеется, у него возникает большой соблазн отложить яйцо в личинку конкурента, чтобы не тратить время на новые поиски. Вероятно, именно так среди перепончатокрылых и возник гиперпаразитизм. Подобная тактика становится возможной благодаря предельно высокой энергоэффективности. В остальном животном мире при переходе с одного трофического уровня на другой (от травы к зайцу и от зайца к волку) теряется очень много энергии и биомассы. Хищники обычно усваивают всего от 15 до 50 % биомассы съеденной добычи. При гиперпаразитизме наездники сводят потери к минимуму. Например, наездник Dendrocerus, будучи паразитоидом второго порядка, усваивает 73 % биомассы жертвы. Но если этот же наездник становится паразитоидом третьего порядка, усвояемость подскакивает до рекордных 93 %!
[128]
Паразитоиды не только наращивают число видов в своих рядах, но и подстегивают процесс видообразования у тех, на кого они нападают. Мы привыкли, что виды должны различаться по способу питания, месту обитания или хотя бы брачному ритуалу. Но иногда для расхождения видов бывает достаточно, чтобы их атаковали разные паразитоиды. Например, на цветках всего двух видов перуанских лиан ученым удалось собрать личинок 14 видов мушек-пестрокрылок с одинаковой пищевой специализацией. На этих мушках паразитируют 18 видов наездников-браконид. Наблюдения показали, что наездники каждого из этих видов могут развиваться только на каком-то одном виде мушек. Если же паразитоиды по ошибке заражают «не своих» мушек, то их потомство погибает, не сумев нейтрализовать иммунную систему непривычного хозяина. По-видимому, новые виды мушек возникали, когда часть исходной популяции пыталась избавиться от «своего» паразитоида и соответствующим образом перестраивала генетический аппарат. В ходе этой эволюционной гонки наездникам, в свою очередь, приходилось видоизменяться вслед за мушками, и так без конца
[129]. Если тебя преследует паразит, ты должен постоянно меняться, чтобы выжить. В современной эволюционной биологии этот постулат называется правилом Черной Королевы в честь одноименного персонажа Льюиса Кэрролла. Черная Королева говорила Алисе, что в Зазеркалье приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте. Наездники заставляют другие виды «бежать вперед», ускоряя эволюцию, – может быть, если бы об этом знал Дарвин, он не укорял бы за них Творца?
* * *
Лес всегда был главным природным богатством Тасмании. В XIX в. из голубого эвкалипта здесь строили трансокеанские суда для перевозки эмигрантов, заготовляли пиломатериалы для быстрорастущих городов соседней Австралии. Когда местных деревьев стало не хватать, на месте вырубленных лесов тасманийцы принялись высаживать североамериканскую лучистую сосну. Все было хорошо, пока в 1950-е гг. в Тасманию не попал рогохвост Sirex noctilio. В Европе и Азии этот вид крупных пилильщиков, чьи личинки живут в стволах хвойных деревьев, не причиняет особого вреда, но его занос в леса Южного полушария обернулся настоящим бедствием. От рогохвостов, которые распространялись со скоростью лесного пожара, усыхали тысячи гектаров лучистой сосны. Лесозаготовительная индустрия Тасмании оказалась на грани коллапса. Австралийские власти в срочном порядке создали правительственную комиссию для противодействия этому вредителю…
