Инквилины редко покидают гостеприимный кров своих хозяев, поэтому шансы случайно встретить их на лесной тропинке близки к нулю. Энтомологам, которые их изучают, в поисках интересующего вида иногда приходится расковыривать сотни муравейников и термитников. Вероятность найти инквилина в ископаемом состоянии еще ниже. И все-таки иногда это происходит. Например, в индийском янтаре, датируемом ранним эоценом (возраст около 52 млн лет), был обнаружен мирмекофильный жук-стафилинида Protoclaviger trichodens с уменьшенными ротовыми частями (рис. 13.10)
[355]. Вместо того чтобы питаться самостоятельно, он, по-видимому, участвовал в трофаллаксисе, как это делают его современные родичи из группы Clavigeritae. Трофаллаксисом называется обмен полупереваренной пищей, который практикуют муравьи. Голодный муравей всегда может подбежать к товарищу, пощекотать его усиками, и тот отрыгнет ему в рот капельку питательной жидкости. Жуки, подобные проктоклавигеру, научились имитировать эти прикосновения и в любой момент могут попросить поесть у своих ничего не подозревающих хозяев.
Копии греческих скульптур, которые археологи находят в римских городах, красноречиво свидетельствуют об огромном влиянии классической Греции на культуру Средиземноморского региона. Точно так же и находки древних членистоногих, имитирующих ос и муравьев, являются косвенным показателем значимости последних. Даже в меловом периоде, когда общественные насекомые были еще весьма редки и жили небольшими семьями, существовали те, кто пытался копировать их внешний облик. Например, в бирманском янтаре обнаружены алиеноптеры, безобидные родичи тараканов, изображавшие из себя муравьев (рис. 13.11). В наши дни эусоциальных насекомых много и они хорошо умеют постоять за себя, поэтому неудивительно, что членистоногие особенно часто подделываются под них. Например, некоторые пауки имитируют не только внешний вид муравьев, но даже их походку. А в тропиках живут цикады из семейства горбаток (Membracidae), которые изображают из себя муравья-листореза, несущего зеленый листик
[356]. Но сколько еще миллионов лет должно пройти, чтобы на Земле появились животные, притворяющиеся, скажем, электрическими проводами или крышечками от пивных бутылок? Смирись, о гордый человек, и склони голову перед истинным царем природы – муравьем!
* * *
В мире, где доминирует человек, крысы и голуби чувствуют себя хорошо, а стерхи и тигры – плохо. Появление муравьев тоже имело двойственные последствия: одни виды от них пострадали, а другие – выиграли. Лучше всего это видно на примере тлей. Как известно, в процессе питания соками растений они выводят из себя излишки сахаров в виде медвяной росы, которая служит лакомством для муравьев. В благодарность за это муравьи защищают тлей от врагов. Примерно 60 % из 5000 ныне живущих видов тлей связаны с муравьями. В свою очередь, 40 % современных родов муравьев обихаживают тлей и их родичей, таких как листоблошки и щитовки
[357], а также гусениц бабочек-голубянок. Для некоторых муравьев выпас и дойка шестиногого «скота» превратились в основное занятие. У них появились увеличенные зобики
[358] для сбора и переноса медвяной росы – что-то вроде бидона доярки. Подобно тому как викинги, отправляясь в неизведанные края, сажали в драккары овец и свиней, самки тропических муравьев Acropyga перед брачным полетом прихватывают с собой по червецу, чтобы после основания новой колонии развести из него «стадо». Таких крылатых самок, бережно держащих червецов в челюстях, находили в доминиканском янтаре. Так что скотоводством эти муравьи занимаются вот уже 20 млн лет
[359].
Симбиоз между муравьями и их подопечными сложился не сразу: небольшие колонии численностью в несколько сотен муравьев не могут полноценно защищать и выпасать «скот», эта задача под силу только крупным муравьиным обществам. Но муравьи, живущие такими семьями, как мы уже знаем, возникли лишь в эоцене. Именно в это время в янтарях самыми массовыми тлями становятся мирмекофильные гермарафисы (Germaraphis) (рис. 13.12)
[360]. Об их тесной связи с муравьями свидетельствует очень длинный хоботок, превосходящий по длине остальное тело. В наши дни хоботок подобных пропорций можно увидеть у стомафисов (Stomaphis) – эти тли пробуривают им древесную кору. Процесс вбуравливания хоботка занимает до 40 минут, на то, чтобы его вытащить, также уходит немало времени. Поэтому стомафисы беззащитны перед хищниками и могут выживать только под опекой муравьев. Муравьи, как заправские пастухи, на зиму уносят стомафисов в свои гнезда, чтобы с наступлением весны вновь рассадить их по растениям. Скорее всего, эоценовые гермарафисы также были муравьиными «коровами», о чем говорит и тот факт, что их часто находят в одних кусках янтаря с муравьями.
Триумфально шествуя по планете, муравьи распространяли полезных для себя тлей и уничтожали бесполезных. Они действовали подобно австралийским фермерам, которые безжалостно отстреливали бизонов и кенгуру, чтобы на освободившихся пастбищах развести овец и прочий домашний скот. Тли, испокон веков жившие сами по себе, с распространением муравьев были уничтожены, а на их место пришли новые группы тлей, которым муравьи покровительствовали. Возможно, именно поэтому в начале кайнозоя произошло масштабное вымирание тлей, в ходе которого исчезло более половины ранее существовавших семейств этих насекомых
[361]. Можно сколько угодно обвинять человека в варварском отношении к дикой природе, но муравьи были ничем не лучше. Альфред Уоллес писал, что уничтожать биологические виды – значит наносить оскорбление создавшему их Богу. В самом деле, есть ли другие причины заниматься охраной вымирающих видов, если сама природа на примере муравьев учит нас, что исчезновение одних живых существ в результате хозяйственной деятельности других – это нормальная сторона жизни?..
